Максим Агеев, генеральный директор компании De Novo

 

В начале 2020 г. в ЕС произошло фундаментальное, с точки зрения будущего, событие – был запущен GAIA-X, "проект по развитию эффективной и конкурентоспособной, безопасной и заслуживающей доверия федерации инфраструктуры данных и сервис-провайдеров для Европы, который поддерживается представителями бизнеса, науки и администрации из Германии и Франции вместе с другими европейскими партнерами" (источник: Wikipedia).

Проект получил имя в честь Геи, древнегреческой богини Земли, которая произвела на свет всё живое.

Среди прочего на официальном сайт GAIA-X подчеркивается, что "…Европа делает масштабные инвестиции в цифровые технологии и инновационные бизнес-модели. Мы должны гарантировать, что те, кто продвигает инновации, также выиграют с экономической точки зрения. Это поможет обеспечить создание новой стоимости и занятость в Европе.

Открытая цифровая экосистема необходима для того, чтобы европейские компании и бизнес-модели могли конкурировать на глобальном уровне. Эта экосистема должна обеспечивать как цифровой суверенитет пользователей облачных сервисов, так и масштабируемость европейских облачных провайдеров".

Проект набирает обороты, поддерживается правительствами многих стран ЕС и профессиональным сообществом операторов облачных сервисов. О GAIAI-X упомянула в своей речи и президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, говоря о положении дел в 2020 году и назвав его основой для Европейского Облака.

А главный инициатор проекта министр экономики Германии Питер Альтмайер считает, что "…GAIA-X обеспечивает цифровой суверенитет для пользователей облачных сервисов. Европейские поставщики облачных услуг могут масштабировать свое использование так, чтобы предлагать эти услуги было экономически привлекательно...".

Что послужило причиной такой активности? Ответ прост – признание того факта, что несколько американских технологических компаний при помощи своих облачных сервисов и платформ контролируют угрожающе большие объемы данных, принадлежащих гражданам, бизнесу и государственным институтам ЕС. Такое положение дел оценивается как серьезный вызов экономической и технологической состоятельности Европы, а также как прямая угроза развитию инноваций и созданию новых рабочих мест в Союзе.

Многие упрекают европейцев в излишней бюрократичности. Наверное, в этом есть своя правда. Но европейская бюрократия не только задает вектор развития всего сообщества стран, но и закладывает системность в движении к намеченной цели. За полтора года пройти путь от декларации о намерениях до запуска прототипа архитектурно сложной единой системы – поразительный темп. А если добавить, что согласования множества нюансов требуют с десяток стран и национальных министерств плюс разношерстные группы технических специалистов и юристов, то даже промежуточный результат выглядит просто фантастическим. И в этом есть коренное отличие от подходов и стиля работы бюрократов украинского розлива.

Осознание руководством ЕС растущей цифровой зависимости от американских Бигтеков привело к необходимости прилагать намного больше усилий в направлении защиты своих данных и цифрового пространства, чтобы хотя бы не ухудшать нынешний расклад сил. Цифровой суверенитет – это не тема для мыльных ток-шоу. Это в гораздо большей степени борьба за собственное будущее для любой страны, чем может показаться татуированному юзеру Тик-Тока.

Важно: термин "федерация" как раз подчеркивает желание каждой страны даже в рамках ЕС контролировать свой "цифровой слепок", не закрывая при этом взаимодействие с соседями.

Насколько Украина, как говорится, в тренде? Ровно год назад я писал примерно о том же. Постановка вопроса в том смысле, который заложен в GAIA-X, попросту отсутствует. Закон "Про хмарні послуги" те же полтора года болтается в недрах Рады. И хотя этот документ на 90% является декларативным (пусть всегда будет солнце, а Земля всё-таки круглая), даже такая невинная редакция тонет в парламентской жвачке. При этом сам по себе закон мало что решит. Он сообщит миру, что данные гос. организаций не должны обрабатываться за пределами Украины. Но нигде я не видел хотя бы конспективного описания, что и зачем нужно украинской экономике по цифровой части. Все эти утверждения – про цифровое развитие общества, создание новых рабочих мест, защиту своего суверенитета, глобальную конкуренцию и наше в этом мире месте - они никак не похожи на усилия, демонстрируемые большой Европой.

Спорадические конвульсии наших ведомств по облачному вопросу, декларативные заявления в сетях вместо реальной кропотливой работы и полное отсутствие хоть какой-то слаженности и системности постоянно тормозят наше движение. Украина, конечно, идет по пути облачной трансформации, но так ползуче медленно, что разрыв между нашей страной и более развитыми соседями по планете постоянно увеличивается. И нам каждый раз не о чем с ними говорить.

То, чем мы попробуем гордиться завтра, в ЕС, США или Азиатском регионе перестало быть актуальным еще позавчера.

Сравнивая подходы к применению и развитию облаков в ЕС, России и Украине, можно смело утверждать, что Киев по-прежнему в большей степени Москва, чем Берлин или Лондон. Чем отличается наша идея о большом гос. ЦОД от Гособлака в запоребрике? Правильно, ничем. А говорит ли кто-нибудь у нас о необходимости создавать национальную экосистему поставщиков услуг, давать базу для новых рабочих мест не для дорожных рабочих, а для высококвалифицированных специалистов? Нет. Поэтому упомянутые специалисты массово переходят в аутсорсинговые компании, работают на другие страны и платят здесь героические 5% ФОП-налогов. По той же причине ИТ индустрией у нас называются только разработчики софта, работающие на Запад. Остальных как бы нет в украинской природе.

Кстати, неслучайно заводилой европейской инициативы выступил немецкий министр экономики, а не цифровой трансформации. В словосочетании "цифровая экономика" именно второе слово является ключевым. По-моему, с созданием Минцифры отечественные развивальщики экономики вздохнули с облегчением – пусть теперь за всё отдуваются айтишные чиновники. Кстати, так до сих пор поступают и многие директора предприятий. Вы чего хотите, цифровую трансформацию замутить? Это в подвалы, к нашим компьютерщикам.

В ЕС поняли очень простую мысль: государство само по себе крайне неэффективно во всем, что касается развития цифровой экономики и создания новой добавленной стоимости. Но именно государство обязано сформулировать цели – будь то цифровой суверенитет или переход на новый технологический уклад. Именно государство задает рамки и правила движения. Поэтому европейские бюрократы, признавая первенство американских технологических компаний, стремятся развивать собственную альтернативу и подталкивают свое бизнес-сообщество к определенным действиям.

Экосистема. Это слово встречается в большинстве европейских документов, посвященных развитию цифровой экономики. Это слово, которого нет в лексиконе ни одного госчиновника в Украине. И мысли такой – создать собственную экосистему поставщиков электронных услуг – нет в этих светлых головах.

По-моему, пример GAIA-X – это не об облаках только, а вообще о способности обеспечивать себя необходимым уровнем самодостаточности. В Украине история с облаками выглядит примерно также, как и с вагонами, патронами, автобусами или даже картошкой, сделанными в стране, а не купленными у более рукастых соседей по планете.

Происходящие в мире изменения, связанные с облачной трансформацией, проводят новые водоразделы между странами – кто и как принимает новые модели поведения, угрозы и возможности цифровой реальности. И это всё вместе выглядит совсем нехорошо для Украины. Оно, конечно, куда приятней мечтать о майнинговых датацентрах под забором АЭС. По-своему увлекательны и свирепые фейсбук-войны поклонников и ненавистников ДіЯ. И даже бесконечная перепалка о нескольких процентах налогов для креативной экономики (кто вообще может пояснить суть этого термина?) намного интересней, чем монотонная работа страны по созданию своего цифрового слепка.

В сухом остатке от этих простых удовольствий – всего лишь наше национальное топтание на неинтересном для остального мира месте. Чумазые дети на полустанке, машущие вслед проносящимся скоростным поездам с их равнодушными пассажирами внутри…