Юрий Щуклин, эксперт логистики, член Комитета по логистике Европейской бизнес-ассоциации

 

Правительства соседних стран ЕС внедряли эмбарго на украинскую агропродукцию, реагируя на страхи своих избирателей. Но эти действия не устранили, а приблизили именно то, чего больше всего боятся европейские фермеры. Потому что от эмбарго больше пострадали мелкие украинские агропроизводители, чьи объемы и подходы к ценообразованию не представляли большой угрозы европейским рынкам. Малые сельскохозяйственные предприниматели, не имеющие собственных транспортных средств, инфраструктуры и логистических маршрутов, вынуждены были перепродавать зерно тем, кто мог доехать до рынков. А доехать до рынков могли те, кто контролировал тот или иной труднодоступный логистический ресурс: доступ к вагонам, или к перевалке, или кораблям, которые пропускал зерновой коридор. Крупные аграрные холдинги, обладающие собственной оптимизированной логистической системой, оказались более устойчивыми и имеют все возможности поглотить более слабых участников рынка. Это соответствует логике, что в бизнесе должны выживать сильнейшие, однако говорит о неизбежной "латифундизации" аграрного сектора Украины, его радикальном укрупнении и поглощении мелких игроков, которые сегодня составляют половину рынка.

Но ведь это именно то, чего больше всего боится Европа – наших, как они говорят, агроолигархов! Уже сейчас европейские чиновники говорят: да, мы хотим взять Украину в ЕС, но мы не знаем, что делать с вашим сельским хозяйством. Этот вопрос самый большой камень преткновения в будущей евроинтеграции. Не взять Украину – плохо, и взять – себе еще хуже. Почему мы вне конкуренции? Потому что размеры нашего наименьшего производства не соответствуют их наименьшему, поэтому себестоимость нашего наихудшего не соответствует себестоимости их наилучшего. Исключительно из-за объемов, потому что большое всегда работает эффективнее. И потому европейцы на шпагате: как интегрировать Украину, не нарушив основные принципы свободной торговли, как пустить Украину на свои рынки и в то же время не пустить? Так вот, предлагаю решение, при котором не нужно будет прибегать к запретам, однако удастся избежать влияния агрохолдингов на европейский рынок.

Прежде всего, нужно устранить минусы, которые препятствуют вхождению Украины в цивилизованный рынок. В США есть USDA (United States Department of Agriculture), который мониторит по всему миру посевные площади, урожайность, остатки товарных запасов, и на основании этих данных советует своим американским фермерам, что следует сеять, чего не сеять, и предупреждает их от рисков перепроизводства и невозможности сбыта. Также существует такой институт, как страхование от рисков неурожая и его непродаж. Поэтому американские фермеры чувствуют себя уверенно, а страна, таким образом, избегает шоков и падений цен на своем внутреннем рынке. Вдобавок, в США и Европе производителям доступно достаточное количество провозных способностей: то есть, невозможна ситуация, когда производимые объемы продукции будут не обеспечены инфраструктурой для доступа к рынкам. Даже в случае превышения лимитов из-за чрезмерного урожая, втискивать эту меньшую незапланированную часть между заранее спланированными большими объемами – однозначно легче, чем втискивать большое незапланированное в неопределенное время (что, собственно, ежегодно происходит в Украине).

Тем не менее у нас есть существенные препятствия цивилизованному планированию посевной и логистической кампаний, которое происходит в США и Европе. Во-первых, наш агропроизводитель не привык и не собирается страховать свои риски. Во-вторых, у нас очень большой процент "черного" и "серого" рынка. Сейчас вообще все ушли в кэш, и вопрос, как это преодолеть, стоит переадресовать нашим чиновникам. Есть еще одна особенность, отличающая нас от цивилизованных стран. Украинские производители стремятся работать в форвардном рынке (его доля иногда достигала 60%). Однако при первой возможности, когда рынок или цены сильно менялись с момента заключения контракта, значительная доля производителей объявляли дефолты. Скажем, производитель заключил форвард весной по одной цене, а осенью рынок пошел вверх, и если разница в цене достигала 50 долларов на тонне, то мелкий производитель отказывался выполнять обязательства и продавал свою репутацию за 50 долларов. Он это делал, потому что не испытывал никаких последствий, а к нему сразу приходили другие, покупавшие на 50 долларов дороже. Как стимулировать этих производителей быть честными и дисциплинированными? Надо сделать дефолт за форвардом невыгодным, чтобы производитель вообще терял возможность продавать. Во-вторых, внедрить условия, чтобы бизнес, которому Европа через себя позволит ехать, был "белым", и тогда "белые" получат конкурентное преимущество перед "черными", чего сейчас вообще нет. Это может быть интересно Европе из соображений, что тогда конкурентные преимущества украинского производителя сравнятся с их производителем, поэтому отпадет причина его бояться. Ведь это такой же малый и средний бизнес, как и в Европе, который и налоги платит, работает по безналу и так далее.

О том, что Европа заинтересована в развитии общей логистической инфраструктуры с Украиной, свидетельствуют значительные европейские инвестиции: в частности, в проект развития пограничных переходов Connecting Europe Facility (CEF), Пути солидарности и другие. Наряду с этим Европа защищает своих фермеров. Их производство не самое эффективное, но европейцев устраивает, что этот слой общества самодостаточен, а не стоит с протянутой рукой на бирже труда. Поэтому, учитывая неизбежность нашего общего будущего, ЕС должен так же подумать и о наших фермерах, чтобы этот слой не исчез до нашей евроинтеграции.

Способности Путей солидарности и других инфраструктурных транзитных путей между Украиной и ЕС будут недостаточны для общего объема украинского аграрного экспорта. Но дело в том, что они и не нужны для всех украинских экспортеров, а должны быть задействованы только теми предприятиями, которые с начала войны уже интегрировались в экономику Европы. У границ с ЕС, куда заходит узкая колея, украинцы уже воплотили ряд инфраструктурных проектов, что позволяет поставлять продукцию европейским переработчикам. Даже в эти дни украинские бизнесы используют для перевозки не украинскую, а польскую железную дорогу, соединяющую с портом Свиноуйсце, откуда они уже торгуют, как раньше торговали из Причерноморского порта. То есть, этот сегмент украинского бизнеса уже интегрирован в европейскую экономику. Обратно ему и, таким как он, уже нет пути, и даже открытые порты его не вернут. Кроме того, что у него есть инфраструктура, он уже, скажем так, получил опыт работы и получил свои рынки, которых он уже не оставит.

Европе нужно понять, что украинские агрохолдинги, заточенные под китайский рынок, и мелкие и средние агропроизводители – это разные бизнес-модели и разные способы ценообразования. Что я имею в виду? Один способ ценообразования – это средняя цена по рынку, а второй – это когда фиксируется норма прибыли. Скажем, в бизнес-модели мелкого и среднего производителя, уже интегрировавшегося в европейский рынок, уже нет как такового – мониторить текущий рынок, текущие мировые цены. Ведь он уже договорился со своим потребителем, что будет иметь свои 20-50 евро с тонны, выращивая ему определенный объем зерна. Тот гарантированно у него покупает, этот гарантированно ему производит. Если у него будет неурожай, то он обязан на рынке это все купить и поставить в указанную точку по тем инфраструктурным путям, той логистике, которая уже отлажена. Этот сегмент производителей уже вышел из прежних взаимоотношений, когда он сперва выращивал, потом ждал, когда трейдеры дадут цену, потом тягался на аукционах за кусочек инфраструктуры. Вопрос: как отсечь этот сегмент производителей от агрохолдингов и перекупщиков-спекулянтов? Ответ элементарен: это раннее ответственное планирование, если бы проезд через Европу планировался сегодня на год вперед. Потому что только производитель знает, посеет он или нет, и какое количество площадей. У спекулянта, конечно, есть варианты "куплю или нет". Но если потребитель или переработчик имеют заранее законтрактованные объемы покупки у производителя, спекулянт уже не может быть уверен, что в любом случае купит. Переработчик может договориться напрямую с производителями: я хочу у вас купить следующий урожай, и хочу, чтобы вы мне подтвердили, чтобы вы посеете определенное количество площадей для меня. И именно на этом этапе происходит планирование логистики, планирование экспорта, транзита, чего угодно. То есть европейские потребительские и транзитные рынки подтверждают украинским производителям те объемы, которые они могут перевалить, провезти или переработать.

Остальная часть рынка тоже имеет право на существование. Он заточен на Африку, Китай, мировые рынки, там работает невероятное количество трейдеров, вот где сфера агрохолдингов! Вы, европейцы, все равно этот объем к себе не пустите, и это ясно. Однако вам нужен какой-либо способ защитить свой рынок без запретов. Так вот, вам не нужно запретов: исключительно раннее долгосрочное планирование! Рынок агрохолдингов, который работает на Африку, Азию, не обязательно должен присоединяться к этому планированию, он может оставаться в том же состоянии, в каком и был. А у аграрных бизнесов должно быть право выбора – объединяться в группы, в холдинги, и играть на рынке, либо оставаться средним или мелким и работать по запланированной прибыли, запланированному сбыту, с гарантированным транзитом или с гарантированным потреблением. Я думаю, что эти две системы имеют право сосуществовать и не мешать развитию друг друга.

Нынешняя ситуация с эмбарго на украинскую агропродукцию поставила Европу перед дилеммой: как закрывать рынки, чтобы это не выглядело откровенным пренебрежением принципами свободной торговли. Ответ есть: вы можете планировать эту свободную торговлю, планируя свои ресурсы. Причем вы можете делать это далеко заранее – не обязательно на месяц, а на год, два, три. Таким образом вы будете исключать шоки. Откровенно никому ничего не будете запрещать. Но в то же время будете регулировать не только объемы, а также происхождение зерна. Понятно, что трейдерам, холдингам помогать зайти на рынки ЕС – бессмысленно, у них есть свои крупные рынки, Африка, Азия, Китай. А вот объемов мелких агропроизводителей для европейской инфраструктуры будет достаточно. И этим маленьким вы можете сейчас сказать: окей, мы для вас все открыли, просто покупайте билеты, а мы смотрим нагрузку, просчитываем, если мы видим, что нагрузка чрезмерная, мы вам не будем запрещать ехать, мы просто вам не продадим билеты. Как работают отели, авиакомпании? Они ведь никому ничего не запрещают, а говорят: "Завтра здесь нельзя проехать, а вот послезавтра – будет можно".

Экономические шоки возникают в результате недостаточного или отсутствующего планирования. Учитывая объемы и скорость экономических процессов, должен быть постоянный мониторинг инфраструктурных данных на сегодня, на завтра, на послезавтра, чтобы мы увидели ожидающие нас шоки и, образно говоря, подстелили соломки. Европейские потребители украинской продукции могли бы наращивать свои мощности переработки заранее, сообщая нам, что они готовы приобрести, и понимая, что они не нанесут ущерба своим странам. Таким образом, это была бы интеграция украинского сельхозсектора без шоков. И оптимально, если бы мы вместе с европейскими инфраструктурами, переработчиками могли уже сейчас начинать планирование исходя из понимания, что Украина уже интегрируется в ЕС. Нужно уже сейчас актуализировать данные по предприятиям, регионам, владельцам, инфраструктурам. Чтобы ускорить информационный обмен и улучшить анализ и обмен инфраструктурных данных с данными о планах производства и торговли, мы с командой ИТ-специалистов уже создали коммуникативную среду. Такая технология раннего планирования производств, загруженности инфраструктур, разрешит наиболее сложные вопросы европейской интеграции Украины.