Эксклюзивное интервью председателя комитета Верховной Рады по вопросам правовой политики и представителя Украины в политической подгруппе Трехсторонней контактной группы Андрея Костина агентству "Интерфакс-Украина"

Авторы: Александр Мартыненко, Инна Кардаш

 

- Совет судей перенес на конец октября избрание членов Этической комиссии по своей квоте, несмотря на обращение к Совету руководства Офиса президента. Какой выход из сложившейся ситуации вы видите?

- Закон о реформе Высшего совета правосудия (ВСП) оценивают по-разному, однако он принят, и его необходимо выполнять. Реформа ВСП предполагает не только новые правила подбора и отбора будущих членов ВСП. Она также содержит в себе проверку действующих членов. В ситуации, когда Совет судей (ССУ) затягивает процесс формирования Этической комиссии, он оттягивает начало реформы. Кто-то может расценить это как желание заблокировать процесс, в том числе, возможно, и для того, чтобы были обращения в Конституционный суд.

Мне бы не хотелось, чтобы общество именно таким образом оценивало решения Совета судей. ССУ является органом судейского самоуправления и формируется самими судьями. Учитывая роль судьи в обществе, каждое решение ССУ, в первую очередь, должно быть ориентировано на интересы народа, но не на интересы судейской корпорации. Неправильно, если ССУ будет опираться в принятии судьбоносных решений о реализации судебной реформы исключительно на мнение отдельных представителей судейского сообщества.

Пленум Верховного суда отложил принятие решения по поводу возможного обращения в Конституционный суд по обращению ВСП на 8 октября. Бесспорно, такое право у него есть. Однако такое решение имеет шансы стать очень плохим сигналом того, что сами судьи не хотят реформы ВСП. Я убежден в том, что большинство судей согласятся с тем, что и Высшая квалификационная комиссия судей (ВККС), и ВСП должны работать честно и незаангажированно по кадровым вопросам, отбирая наиболее профессиональных и добропорядочных судей и быть принципиальными в очищении судебной системы от тех, кто не соответствует этим критериям.

Законы по Высшей квалификационной комиссии судей (ВККС) и ВСП никак не касаются и ничего не меняют в деятельности рядовых судей. Речь идет лишь о создании органа, который будет осуществлять набор новых судей. В этом заинтересовано и общество, и сами судьи. Когда дефицит кадров в судебной системе будет устранен, это снизит нагрузку на действующих судей.

Далее, судье, который исполняет свои обязанности в соответствии с законом, не нарушает правил профессиональной этики, по большому счёту, не должно быть важно, кто именно будет в составе ВСП. Главное, чтобы ВСП действовало независимо и пользовалось доверием в обществе.

Предусмотренные же народными депутатами правила отбора, как раз дают надежду на то, что в ВСП будет больше не связанных традициями судейского корпоративизма людей. В этом наша цель. Было бы очень желательно, Совет судей все-таки прислушался к позиции общества, представляющему его парламенту и принял решение о делегировании своих представителей в Этический совет как можно раньше.

- Многие судьи говорят, что участие иностранных представителей в работе Этической комиссии является покушением на независимость судебной системы. Как вы относитесь к таким заявлениям?

- Об этом говорят многие представители судебной системы. Но, выражаясь мягко, это можно расценивать как преувеличение, а жестче - как манипуляцию. В соответствии с обоими законами, окончательное решение с правом выбора будет принимать орган государственной власти или органы, прямо предусмотренные Конституцией.

Например, мы говорим о конкурсе на вакантные должности в ВСП. Да, Этический совет, в котором у наших международных экспертов есть преимущественное право голоса, может отобрать, например, четыре кандидата на две вакансии в ВСП. И сейчас такой конкурс как раз объявлен Аппаратом Верховной Рады. Тем не менее, окончательное решение будет принимать украинский парламент.

Более того, Верховную Раду никто не заставляет поддерживать двух из этих четырёх кандидатов. Если парламентариев не устроит уровень кандидатов, рекомендованных Этическим советом, ни один из них может быть не поддержан. Точно так же обстоит дело с единоразовой проверкой действующих членов ВСП. Если Этический совет посчитает, что действующий член ВСП не соответствует своей высокой должности, то окончательное решение принимает тот орган, который его избрал или назначил, соответственно, согласится с позицией Этического совета и отозвать этого члена ВСП, или же посчитать, что это достойный член ВСП, и он должен дальше работать.

- Когда будут заполнены вакантные места в ВСП?

- На данный момент существуют четыре вакантных должности – две от Верховной Рады, одна от Всеукраинской конференции прокуроров и одна от съезда высших учебных заведений. Комитет Верховной Рады по вопросам правовой политики огласил конкурс еще в период между сессиями. Мы специально не прекращали работу Комитета в межсессионный период, потому что знали, что нам необходимо будет принимать решения по реализации закона о реформе ВСП. 27 сентября завершился прием документов. На сегодняшний день есть 24 кандидата, направивших свои документы. Среди кандидатов в ВСП много действующих судей, что говорит о том, что эти судьи доверяют реформе ВСП и готовы пройти проверку в Этической комиссии.

У Конференции прокуроров есть определённая внутренняя процедура созыва своих конференций. Они их назначат и примут соответствующие решения, также, как и съезд высших учебных заведений.

- Тем не менее, уже сейчас существует дефицит судей в судах разных уровней. И ходят слухи о грядущих многочисленных отставках судей после формирования новой Этической комиссии и ВСП…  

- Вопрос достаточно объемный и содержит в ответе несколько разных элементов.

Расскажу интересный факт: даже сейчас – спустя 2 года после роспуска парламентом ВККС в 2019 году, остается ряд завершенных судейских конкурсов, которые были заблокированы разными судебными процессами. Со временем они были разблокированы. Поэтому президент, в соответствии, с рекомендациями ВСП продолжает назначать судей ещё из прошлых конкурсов.

Честно говоря, я не видел, чтобы хоть один из них отказался принять присягу судьи. Причем, это не только судьи в больших городах.  Это и судьи, в том числе, из маленьких районных судов. Никто не утратил энтузиазма и желания занять должность судьи. Это говорит о том, что, как только ВККС начнёт свою работу, мы увидим достаточно объемные конкурсы на занятие вакантных должностей.

Почему же сейчас многие судьи хотят уйти в отставку? Во-первых, присутствует фактор того, что они себя чувствуют в неопределённости. Но многие из них, наверное, не до конца понимают смысл судебной реформы. Когда они, к примеру, говорят о каких-то рисках для суверенитета, возможно, не до конца разобравшись, то в такой ситуации требуется внимательное прочтение ими закона. Они убедятся, что судебная реформа не создает никаких угроз и препятствий для их текущей деятельности, статуса и гарантий.

Во-вторых, возможно, есть судьи, которые чувствуют, что новый состав ВСП после реформы – да, может, и где-то, извините, непарламентское выражение, - может их "догнать". И они хотят уйти в отставку заранее.

В-третьих, присутствует фактор естественной ротации судей, то есть, когда они подходят к граничному возрасту. В данном случае, речь идет о том, что из Высшего совета правосудия могут уволиться какие-то его члены, и пока он не заполнится новыми, будет какой-то промежуток времени, когда он не сможет работать. Возможно, они переживают, что они не смогут уйти в отставку или хотят сделать это раньше. Да, такой процесс есть, но к нему нужно относиться спокойно. Если человек хочет уйти из судебной системы, даже, если это очень хороший специалист, я не думаю, что ему кто-то должен мешать.

Я уверен, когда ВККС заработает, будут конкурсы с большим количеством кандидатов. Среди приоритетов новой ВККС стоит завершение начатых ранее конкурсных процедур. В первую очередь, это создание Высшего суда по вопросам интеллектуальной собственности, где уже практически завершена процедура. Это очень важный Высший специализированный суд, ведь речь идет о повышении уровня защиты прав интеллектуальной собственности.

Второе - есть конкурс, который как раз заполнит ряд вакансий в судах первой инстанции. Это более 300 юристов, которые прошли обучение в Национальной школе судей и начали конкурсные процедуры, которые должны быть завершены.

Наиболее приоритетная задача – оглашение конкурсов в апелляционные суды общей юрисдикции. Это то звено судебной системы, где наблюдается наиболее критический дефицит судей. К примеру, есть апелляционные суды, где от штатной численности в 75 человек работают всего лишь 20 судей. Учитывая, что дела они рассматривают коллегиально, это сказывается на сроках рассмотрения дел.

Я знаю, что многие судьи первых инстанций захотят принять участие в конкурсах на апелляционные суды. Они ждут этого. Поэтому не думаю, что даже присутствующий в настоящий момент процесс увольнения сейчас судей критически отразится на жизнедеятельности страны. Да, будет какой-то сложный период, но ВККС начнёт работать, проводить новые конкурсы, и система начнет наполняться новыми кадрами. 

- Сохраняется сложная ситуация в Конституционном суде (КС).  Мы знаем о многочисленных судебных исках, поданных Тупицким.  Как этот конфликт может быть разрешен?

- Сложно дать однозначный ответ. Кризисные ситуации в истории Конституционного суда уже были. Важно понимать причины этих кризисов. Думаю, судьи КС часто не до конца осознают свою высокую роль и миссию. Легче всего найти какой-то формальный предлог для признания того или иного закона неконституционным вместо того, чтобы, углубившись в суть закона и понимая настроение общества, принимать взвешенные решения, в том числе, предоставляя парламенту срок на внесение изменений в законы. КС не является тем органом, который должен из-за ошибок, даже, если они есть, блокировать реформы.

Думаю, у некоторых судей КС не всегда хватает осознания своей ответственности перед обществом. Легче всего объяснить свои действия ответственностью перед законом. Однако закон не существует сам по себе. Закон принят для и в интересах людей. Любой суд должен функционировать в интересах общества, а не в интересах закона.

Если же говорить о решении проблем, то сейчас КС относительно функционирует, даже в отсутствие, к слову, Тупицкого (бывший глава Конституционного суда Украины Александр Тупицкий – ИФ) и Касминина (экс-судья КС Александр Касминин - ИФ). Поэтому я бы не говорил, что ситуация с КС безвыходная. Я согласен, что КС находится в кризисе, и выходить из него можно несколькими способами.

Прежде всего, в парламенте уже готов к принятию законопроект о конституционной процедуре (законопроект о конституционном производстве). Это аналог процессуального кодекса для КС. Предыдущая реформа дала КС такой объём автономности и независимости, который, на мой взгляд, сыграл с ним злую шутку. КС не является частью судебной системы, но, по большому счёту, он тоже принимает решения в определённом судебном процессе. И, если для всей остальной судебной системы есть закон, который устанавливает процедуру рассмотрения дел, например, уголовный кодекс - материальное право и уголовный процессуальный кодекс – процессуальное право. Этот кодекс принимается парламентом, то есть, народом.

Напротив, у Конституционного суда есть Конституция, как материальный закон, а вот процедура рассмотрения дел, в соответствии с предыдущей реформой, была полностью отдана на дискрецию, на откуп самим судьям Конституционного суда. Они сами принимали регламент о том, как им рассматривать эти дела. И это как раз и создавало ситуацию, когда докладчиками по делу становились определенные судья КС по непонятным правилам. Ряд процессов в КС переводились из письменной в устную форму по непонятным критериям. Поэтому закон о конституционной процедуре как раз и станет новым процессуальным кодексом для Конституционного суда. Законодатель, то есть народ, принимает сейчас на себя ответственность за то, чтобы отрегулировать конституционный процесс.

И еще один инструмент – это новые более демократичные и более открытые правила отбора судей Конституционного суда. Здесь у нас продолжается ещё дискуссия. В комитете есть рабочая группа, которая создана по этому вопросу для того, чтобы сделать процесс избрания судей Конституционного суда менее политизированным и корпоративным. Мы знаем, что есть три субъекта: президент, Верховная Рада и съезд судей, которые формируют одну треть состава КС. Чтобы разработать четкие критерии, которые пользовались бы доверием общества, необходимо ещё поработать. В этом процессе нам важна экспертная помощь наших международных партнеров, в первую очередь, Венецианской комиссии.

- Когда он может быть принят закон о конституционной процедуре?

- Закон готов к принятию. Наш комитет его рекомендовал ко второму чтению. Более того, мы принимали два решения Комитета. Он уже находится уже в зале Верховной Рады. На сегодня к закону существует 1200 поправок. Из них 732 отклонены. Есть еще сотни поправок, которые, скорее всего, будут поставлены на голосование в парламенте.

- А какие фракции подали эти поправки?

- В основном, "Батькивщина". Если говорить о процедуре принятия законов о ВККС и ВСП, то подавляющее большинство поправок внесли на голосование именно представители "Батькивщины". То есть, затягивать принятие вот таких важных законов - это их политическая позиция.

- Теперь о "Минске". Вы представляете Украину в политической подгруппе Трехсторонней контактной группы (ТКГ). До недавнего времени работа подгруппы была фактически заблокирована в связи с участием осужденной за терроризм представительнице Донецка Майей Пироговой. Что вообще происходило в рамках консультаций на протяжении года?

- Начну с того, что еще до октября 2020 года повестка политической подгруппы состояла из 3-х пунктов. Первый - имплементация формулы Штайнмайера в текст закона "Об особом порядке местного самоуправления в ОРДЛО", соответственно, внесение изменений в сам текст закона для того, чтобы эта формула смогла функционировать. Украинская делегация в ТКГ подала соответствующий проект изменений. Второй – амнистия. Третий – порядок проведения местных выборов в ОРДЛО. Модератором ОБСЕ, на тот момент был посол Пьер Морель, который на основе этих пунктов создал рабочую таблицу. Работа по ней шла постатейно. Это дало возможность продвигаться по тем вопросам, где не возникало противоречий.

Прошлым летом, после объявления очередных местных выборов, работа политической подгруппы оказалась заблокирована. Представители российской делегации и приглашенные ими из ОРДЛО – дабы не возвращаться к работе над законом об особом статусе предложили создать Плана действий по выполнению Минских соглашений. ТКГ согласилась и дала соответствующее срочное поручение политической подгруппе. Отмечу, что сама по себе эта идея, как попытка выстроить порядок наших действий, была жизнеспособной.

Украинская делегация внесла свой вариант видения Плана. Появились предложения от приглашенных российской стороной участников консультаций. Несколько месяцев мы добивались письменной позиции от Российской Федерации. Когда она, наконец, появилась, возник вопрос - как работать со столь разрозненными предложениями. Посол Морель хотел понять, что имеют в виду в своих планах участники консультаций. Как наиболее конструктивный и эффективный путь дальнейшей работы украинская сторона предложила ему сформировать свои вопросы и пройтись по ним до конца. Иначе каждая из сторон имела возможность обсуждать что-то своё, и работа стопорилась. Кроме того, наше предложение дало бы возможность модератору взять на себя ответственность и сформировать единый рабочий документ, возможно, с какими-то вариантами развития событий, которые бы дальше можно было бы обсуждать.

Мы также предложили, чтобы в рамках политической подгруппы делилось время обсуждения на те или иные пункты. Допустим, два часа мы работаем над Планом действий, час над законом об особом порядке местного самоуправления, час - по вопросам амнистии. Таким образом, если где-то нет продвижения вперед, то где-то оно будет. Мы реально могли бы продвинуться.

Отмечу, что все те же самые предложения я переадресовал уже новому модератору в нашей подгруппе от ОБСЕ – Сильвии Берманн.

- Правильно ли получается, что сейчас в политической подгруппе не обсуждается ни закон об особом статусе, ни внесение в него формулы Штайнмайера?

- Нет. Наши визави не желают его больше обсуждать.

- К слову, как отреагировали другие стороны на описанные вами предложения Украинской делегации?

- Сейчас происходит интересная ситуация…

На позапрошлом заседании политической подгруппы, 25 августа, я поставил вопрос о том, чтобы вновь часть времени уделить работе над законом об особом порядке местного саморегулирования в ОРДЛО. Тем более, были соответствующие заявления отдельных лидеров Нормандского формата, в том числе, Меркель – почему так долго ничего не предпринимается в отношении имплементации формулы Штайнмайера? Тем более, что мы готовы включить ее в текст закона, а сам текст закона доработать.

Сперва представители Российской Федерации согласились уделить часть времени этому вопросу. На следующем заседании, которое состоялось 14 сентября, сообщили об отсутствии такой необходимости. Они выразили желание продолжать работу только над Планом действий, точнее обсуждать отдельные кусочки и фрагменты Плана – что вы думаете об этом или о том?

Но мы не можем просто так тратить время на обсуждение каких-то отрывков, без отсутствия даже единого сформированного Плана действий. Это неконструктивный и бесконечный процесс.

Стоит напомнить, что работа над ним была срочным поручением от ТКГ. Но вы видите, работа над этим длится, без малого, уже почти год. К тому же это только один из пунктов нашей рабочей повестки.

- Дело в том, что блокировка работы политической подгруппы ТКГ нередко связывалась с подключением к консультациям Майи Пироговой, осужденной за терроризм представительницей Донецка…

- Ее нам презентовали, как некоего "эксперта". По сути, она – приглашенная приглашенными Россией из ОРДЛО. Это просто дополнительный инструмент блокирования консультаций в подгруппе.

- Сформулирую по-другому: несколько заседаний назад ее, скажем так, "перебросили" в гуманитарную подгруппу – как раз в то время, когда активизировался вопрос взаимного обмена и освобождения удерживаемых в связи с конфликтом лиц. Как раз тогда Украинская делегация передала списки … Не заблокированы ли сейчас окажутся переговоры в гуманитарной группе?

- Отвечу так: она была "экспертом" в политических вопросах, сейчас в гуманитарных, завтра этот человек, осужденный за террористическую деятельность, окажется в подгруппе по вопросам безопасности. То есть, понимаете?

- Существует ли, в принципе, в ТКГ какой-то юридический механизм ее отстранения от консультаций? По сути, у нее нет статуса участника переговорного процесса. Могут ли на это повлиять модераторы ОБСЕ?

- В прошлом году к составу Украинской делегации официально через ноту МИД Украины присоединились наши консультанты – Сергей Гармаш, Денис Казанский, Вадим Горан и Константин Либстер в качестве переселенцев и представителей временно оккупированных территорий. Они принимают участие уже более года. Мы рассматривали это как абсолютно справедливый шаг. Потому что, есть представители Украины, России. Россия, напомню, с самого начала пригласила своих участвующих от ОРДЛО. Таким образом, переговорная ситуация приобрела сбалансированный характер.

Когда же эти "приглашенные" от Российской Федерации стали приглашать своих "приглашенных", то это ничто иное, как попытка доведения консультационного процесса до абсурда, потому что точно можно приглашать кого-то еще.

То есть вопрос сложный. Тут речь идет о позиции ОБСЕ, которые обеспечивают модерирование переговоров. Насколько я понимаю, ОБСЕ, при всех своих стараниях, на данный момент не может повлиять на эту ситуацию.

Во многом это связано и с форматом наших консультаций, который с марта прошлого года проходят в формате видеоконференции. То есть, например, в экране находится человек, а рядом с ним ещё двое. Это вопрос о том, как, скажем так, взять на себя ответственность и сказать, что - вы там, пожалуйста, кого-то уберите от экрана. Тем более, никто же из нас не знает, кто еще в действительности за экраном находится. Это уже к вопросу о конфиденциальности переговорного процесса.

Именно поэтому Украинская делегация и поддержала возможность возврата к очным встречам.

- Какая-то работа по этому поводу идет?

- Да, идут определенные консультации. Посмотрим, чем они завершатся.

Мы понимаем, что работа в очном формате может проходить более динамично. Опять же, это вопрос о конфиденциальности переговоров. Я к тому, что вот этот "коллективный разум" по ту сторону экрана можно будет ограничить. Допустим, если проводить наши очные встречи на площадке нейтрального и безопасного для проведения международных консультаций европейского государства, то там есть свои условия для допуска. 

Единственная наша позиция – должна быть обеспечена безопасность всех участников, независимость и конфиденциальность прохождения этой процедуры. Поэтому мы, безусловно, не рассматриваем Минск как место для проведения очных консультаций. Но мы готовы рассмотреть другие локации.

- Возвращаясь к работе политической подгруппы. Де-факто, она так и осталась заблокированной. Каким вы видите выход из данной ситуации?

- Откровенно говоря, решение вопроса об очередности тех или иных шагов в урегулировании может быть достигнута только в рамках Нормандского формата. Потому что в консультациях со стороны ОРДЛО участвуют люди, которые не принимают никаких решений. Они исполняют инструкции в полученных ими рамках и объеме. Поэтому надеяться на то, что они могут хотя бы на букву отойти от этих инструкций, сложно. Возможно, и нереально.

Думаю, было бы правильно разделить сферы ответственности. Нормандский формат может принять решение об очередности выполнения тех или иных шагов по Минским соглашениям, а в дальнейшем это решение может быть реализовано в рамках ТКГ. А политическая подгруппа ТКГ должна работать над теми проектами законов, которые непосредственно предусмотрены Комплексом мер по выполнению Минских соглашений.

- Учитывая, что переговоры относительно имплементации формулы Штайнмайера в закон об особом статусе, а также корректировки текста этого закона сейчас, по вашим словам, из-за позиции России не обсуждаются, то что будет с этим законом в конце года при истечении срока? Верховная Рада традиционно его просто продлит?

- Мы уже об этом заявляли, что не исключен такой вариант. Верховная рада может либо продлить закон в существующем виде, либо по собственному усмотрению внести в него изменения. Вопрос, насколько это будет необходимо, я бы сейчас не говорил. Мы видим, что есть определенная динамика в работе Нормандского формата. Кроме того, есть надежда, что в этом году состоится саммит лидеров Нормандского формата. Думаю, было бы правильно дождаться результатов саммита для того, чтобы принимать решения о дальнейшей судьбе этого закона.

В то же время не исключен вариант, что ничего не будет продлено. Решение будет принято позже.

- Что тогда?

- Тогда ничего. Просто закон прекратит существование.

- А возможен ли вариант, при котором Украина в одностороннем порядке внесет формулу Штанмайера в закон об особом статусе ОРДЛО, минуя обязательное регламентное обсуждение с самопровозглашенными республиками, как это предусмотрено в Минских соглашениях и которое, как можно понять, блокируется вашими оппонентами в переговорах? Это как-то вообще поможет урегулированию конфликта?

- Начну с того, что мы не ведем переговоров с самопровозглашенными республиками и не обязаны с ними что-либо обсуждать. В консультациях при посредничестве ОБСЕ принимают участие члены российской делегации и лица ими приглашенные. Кроме того, мы с вами должны не забывать о том, что Минские соглашения – это политический документ. Они не являются международным договором в понимании норм международного права. К слову сказать, у ТКГ нет регламента, и работа ведется по правилам, которые устанавливают координаторы ТКГ и её рабочих групп от ОБСЕ, часто по сложившейся традиции.

Украина, как суверенное государство, принимает законы, которые, считаем, являются необходимыми для народа в тот или иной момент. Что касается формулы Штайнмайера, не секрет, что она подтверждена всеми участниками консультаций в ТКГ еще в 2019 году. Вопрос только в том, что ее нельзя включить в текст закона без внесения некоторых точечных изменений в тексте закона так, чтобы одно соответствовало одно другому. Мы можем это сделать. Вопрос в том, что дальше?

Мы можем это сделать, чтобы показать нашим международным партнерам, что мы не отказываемся. Но они и так знают, что мы не отказываемся. Нам в ответ скажут, ну вы же это в ответ сделали вне консультаций. Тогда вопрос – а зачем мы это делали? Тут ситуация плавающая.

Более того, я не исключаю, что включение формулы Штайнмайера в закон может быть сопряжено с горячей политической дискуссией внутри нашей страны. Нужно понимать, если мы готовы это сделать, то для чего мы это делаем. Если мы не видим желания политического урегулирования с той стороны, то для чего этот шаг делать?

- Что касается законопроекта "Об основах государственной политики переходного периода". Как с ним? Насколько известно, документ находится на рассмотрении Венецианской комиссии.

- Да, Кабинет министров, как автор законопроекта в июне обратился в Венецианскую комиссию. Ее эксперты как раз на прошлой неделе находились с визитом в Украине. 15-16 октября - на следующем заседании Венецианской комиссии - будет подготовлен экспертный вывод в отношении этого законопроекта.

Исходя из того, как сейчас работает Верховная Рада, скорее всего, рассмотрение законопроекта в первом чтении произойдет уже после выводов Венецианской комиссии.

Главное, что этот законопроект никоим образом не противоречит закону "Об особом порядке местного самоуправления в ОРДЛО". Напротив, они дополняют друг друга.

Стоит отметить, что это законопроект, сам по себе, не является достаточным. Он создаёт определённые рамки. В нем содержится перечень законодательных актов, которые впоследствии должны быть приняты для его же реализации.

Цель законопроекта – дать понимание того, что будет происходить с момента фактического возвращения временно оккупированных территорий в Украину, какой будет политика после деоккупации. Это об определенных сигналах. К примеру, тот, кто стоит перед выбором – идти работать на оккупационную администрацию или нет, будет понимать, что в случае его положительного решения, он не сможет в дальнейшем принимать участия в украинской политике даже на местном уровне.

Что важно? Законопроект вводит много понятий новых, например, оккупационные силы Российской Федерации. В нем прописаны "красные линии" по возможностям применения амнистии в соответствии с нормами международного права. То есть, амнистия не будет распространяться на военные преступления. Те же Минские соглашения содержат лишь общую фразу об освобождении от ответственности.

- А что касается закона об особом статусе – то же не будет противоречий с законопроектом об особом периоде? 

- Нет, они должны дополнять друг друга. Они входят в тот пакет законов, которые относятся к элементу политического урегулирования и предусмотрены Комплексом мер по выполнению Минских соглашений.

- И все-таки здесь главный вопрос – на каком этапе и как формируются местные органы власти – до получения контроля над границей или после…

- Это основной вопрос, на мой взгляд, который сейчас стоит перед всеми. Мы четко понимает, что сама реализация или возможность реализации формулы Штайнмайера привязана к следующему: на момент того, как ОБСЕ будет осуществлять наблюдение за процессом местных выборов - они должны получить гарантии безопасности. Гарантии безопасности могут быть даны только членам ОБСЕ. Поскольку ОРДЛО, согласно Минским соглашениям, украинская территория, гарантии безопасности должны быть даны государством Украина.

Более того, это должен быть не просто письменный документ. По процедурам ОБСЕ для принятия окончательного решения относительно участия ими или неучастия в процессе наблюдения за выборами – предварительно их представители выезжают на место, смотрят и дальше дают рекомендации. Таким образом, пока не будет обеспечена и гарантирована безопасность наблюдателей ОБСЕ, они не смогут наблюдать за выборами, соответственно, не сможет быть реализована формула Штайнмайера.