14:30 13.12.2019

Топ-менеджер "Нафтогаза" Фаворов: Мы не отказываемся от бурения, но будем вкладываться в экономически эффективные проекты

18 мин читать
Топ-менеджер "Нафтогаза" Фаворов: Мы не отказываемся от бурения, но будем вкладываться в экономически эффективные проекты

Вторая часть эксклюзивного интервью директора интегрированного газового бизнеса НАК "Нафтогаз Украины" Андрея Фаворова

- Летом вы всех немного удивили своей обновленной стратегией добычи газа.

- Почему немного?

- Хорошо, удивили сильно. Экс-глава "Укргазвыдобування" много рассказывал об истощенных месторождениях и препятствовании в выдаче новых лицензий, что привело к невыполнению программы "20/20". Вы же напрямую заявили о вынужденном уходе от наращивания добычи в ближайшие несколько лет. Это потому, что на газовый дивизион НАК пришел бизнесмен и коммерсант, которому проще купить-продать, а не бурить-добывать?

- Пришел бизнесмен, который считает деньги и который считает, что "Нафтогаз" не благотворительная организация, созданная для бурения как можно большего количества скважин.

В последнее время много так называемых экспертов рынка, популистов и предыдущих кураторов этого направления активно разносят тезис, что добыча "Укргазвыдобування" падает. Добыча не падает - падают приписки и замыливание глаз. Есть товарная добыча и есть валовая, включающая в себя технические потери, определяемые нормативным способом. Нормативный способ – это некая методология расчета затрат ресурсов на единицу продукции в теории.

Единственное, что волнует меня как коммерсанта и бизнесмена, – это товарная добыча газа. Она должна волновать правительство и бюджет, потому что именно товарный газ отпускается населению, и именно от его реализации поступают деньги.

В 2015-2017 годах был прорыв по товарному газу за счет огромной работы по интенсификации добычи – это гидроразрывы и капитальные ремонты скважин, после чего добыча замерла на плюс-минус одном уровне. Посмотрим на статистику по товарному газу: 2015 год – 11,7 млрд куб. м, 2016 – 12,1 млрд куб. м, 2017 – 13,4 млрд куб. м. В 2018-м роста товарного газа почти не было. В 2019 году мы удерживаем ситуацию, возможно, будет небольшой рост "товарки". Поэтому когда говорят, что УГВ в 2019 году уронило добычу на 2-3%, то это не корректно, мы уронили приписки по производственно-технологическим расходам. У нас было 0,4 млрд куб. м потерь в 2015-м, потом они выросли до 0,5 млрд куб. м в 2016 году - ладно, предположим, я могу это понять. Но дальше – 0,7 млрд куб. м в 2017-м, а в 2018 году – уже 1,4 млрд куб. м.

(https://prnt.sc/qa8hn9)

- И что же произошло?

- Была изменена методология с целью получить цифры, которые закладывались в программу "20/20", но все заранее понимали, что она невыполнима. Теперь зададимся вопросами: почему невыполнима, и почему не было смелости объявить об этом раньше?

(https://prnt.sc/qa9smq)

Это стандартная аналитика, которая делается во всех газо- и нефтедобывающих компаниях мира. Мы сделали ее впервые. На горизонтальной шкале – вероятность, на вертикальной – размер месторождения. Наша Шебелинка – красная точка в крайнем левом углу. Вероятность нахождения нового Шебелинского месторождения в бассейне, который разрабатывается последние 70 лет, практически отсутствует. Шебелинка – это уникальное газовое месторождение, вероятность найти нечто подобное еще раз в Днепровско-Донецком бассейне стремится к нулю.

Есть такая статистическая концепция, согласно которой вероятность того, что ты сначала найдешь что-то большое, когда ищешь в одной структуре или бассейне, гораздо больше, чем в последующие годы. Как мы видим из графика, с вероятностью 50% мы можем открыть месторождения с объемом запасов 1 млрд куб. м газа, а учитывая статистику последних лет – и того меньше. Каждая следующая находка, к нашему огромному сожалению, с высокой вероятностью будет чуть меньше и чуть хуже. Это аналитика, факты, которым сложно что-либо противопоставить.

(https://prnt.sc/qa8iat)

Если посмотреть на активы и месторождения, которые есть у УГВ и частных добытчиков в Украине, то можно увидеть, что нам они доставались по остаточному принципу. Все интересное забирали себе частники.

Смотрите, сколько специальных разрешений за последние 19 лет было выдано компании, которая добывает 75% всего газа в стране, и сколько - другим компаниям. Мы стали получать лицензии только после начала проведения открытых конкурсов, приняв участие в тендерах и взяв на них хоть что-то, на чем можно растить и развивать компанию.

Особенно неприятно слышать о том, что УГВ не умеет работать и не наращивает добычу от тех, кто сидит на "спящих" лицензиях.

(https://prnt.sc/qa8iph)

Теперь перейдем к заявлениям, что у нас есть Шебелинка, Яблуневка, Западнохрестищенское (крупнейшие месторождения УГВ – ИФ). Посмотрим на уровень истощения этих месторождений. Шебелинка – наша кормилица, наш бриллиант, исчерпана более чем на 80%. Речь идет не только об объеме газа, который там остался, но и о давлении. Поднять газ оттуда каждый год становится все сложнее и дороже.

Мы видим, какое истощение есть, что новых лицензий у нас до последнего времени не было. Сейчас мы находимся в стратегической середине, где старое уже не может кардинально изменить ситуацию, а новое еще не подготовлено. Поэтому, повторюсь, обвинять УГВ в том, что не увеличивается добыча, - цинично.

Да, можно принимать популистские решения и откручивать вентили, чтобы показать увеличение добычи газа и закрыть месяц, квартал. Можно гоняться за планом, а можно встать и сказать, что этот производственный план не рациональный, что нужно думать стратегически. Пришел бизнесмен Фаворов из частного сектора, который задался вопросом: имеет ли смысл дальше тратить $5-10 млн на бурение скважин, которые не увеличивают добычу, а только снижают давление в месторождении?

Если брать процент добычи от уровня запасов, то мы опережаем все международные стандарты, мы из наших старых месторождений вытаскиваем больше, чем наши коллеги в мире. Это серьезное достижение сотрудников УГВ, что они в последние пять лет удерживают добычу товарного газа на существующем уровне, несмотря на падающее давление и естественное снижение добычи на 1,5 млрд куб. м в год.

- В презентации вы также указывали на снижение цен на газ.

- Да, на проблемы с истощением месторождений и выдачей новых лицензий накладывается такой фундаментальный фактор как цена. Мы начали наш разговор с того, что цены на газ за год упали на 50-60%. Когда мы садимся и считаем экономический возврат на наши инвестиции, то должны быть уверены, что он будет позитивный.

Поэтому скважины, которые планировались к забуриванию с целью увеличить добычу "хоть на что-то", а затраты на них при цене газа $200 за 1 тыс. куб. м оказались не обоснованными, - да, мы их обрезали. Да, я не буду их бурить. Я понимаю, что много поставщиков оборудования и компонентов для программы бурения очень недовольны этим решением. Но моя задача – не закупать оборудование и трубы, а максимизировать прибыль для акционера. В некоторых случаях это означает отказ от экономически нецелесообразных операций, экономически ненужного бурения в истощенных месторождениях, где каждая новая точка – риск понижения давления в остальных скважинах. Надо смотреть на эту историю комплексно, под каждое месторождение делать план развития, чтобы учесть имеющиеся резервуарные, технические и геологические ограничения.

-А если говорить о будущем и перспективах добычи?

- Я нарисовал немного грустную картину, но это факт последних 20 лет деятельности. Если вы принимаете мой тезис, что газодобыча – это крейсер, а не катер, то из этого следует, что принимаемые сегодня решения будут иметь непосредственный эффект через 2-3 года. Очень важно, что в 2019 году нам удалось выиграть тендеры и конкурсы на 14 новых лицензий вне зависимости от того, кто и как был недоволен, что УГВ пришло и открыто конкурировало.

Доходило до абсурда. Чтобы привлечь внимание к происходящему в комиссии (межведомственная комиссия по организации заключения и выполнения СРП при Минэнергоугля - ИФ), мне пришлось "вызвать на боксерский ринг" министра Насалика. Только из-за этого пристального внимания компания с самыми большими техническими возможностями, самой большой инвестиционной программой в этой стране с точки зрения газодобычи получила возможность честно победить в конкурентной борьбе.

До меня доходила информация, что собираются уважаемые государственные люди и обсуждают: как бы сделать так, чтобы государственная компания проиграла. Это пик абсурда.

Очень важно, что два из четырех СРП мы выиграли с канадской Vermilion. Это тот самый бенчмарк, который нам необходим для оценки собственной компетентности. Теперь нам будет с кем себя сравнивать, насколько качественно и эффективно мы работаем.

Поле для наращивания эффективности даже на наших истощенных месторождениях есть. Им можно продлить жизнь. Есть некоторые решения, которые лежат на поверхности, но не были внедрены ранее. Наращивание добычи, например, ограничено наземной инфраструктурой – нам некуда выдать газ. По нашим расчетам, речь идет примерно об 1 млн куб. м газа в сутки. Если мы можем дополнительно поднять такой объем, не беря на себя геологический риск – сухая или не сухая скважина, технический риск – успешно или неуспешно мы закончим бурение, то ответ однозначный: нужно это делать.

Другой вопрос, что это тянет за собой целый ворох проблем. Прежде всего, взаимоотношения с землевладельцами, которые не дают разрешения проложить шлейф по своей территории, и с ними надо системно работать. Далее – возможность поставить дополнительную компрессорную станцию, чтобы получить необходимое давление для подключения к магистральным трубопроводам. В это будут наши первые инвестиции в следующем году, они экономически обоснованы.

Кроме того, мы продолжим ремонтные работы и интенсификацию на существующем портфеле скважин.

- Сколько сейчас у компании скважин?

- Общий портфель скважин УГВ – 3,5 тыс., из них около 1 тыс. – "на нуле", их надо закрывать и списывать, чем мы и займемся в следующем году. 2,5 тыс. скважин мы проанализировали и, к сожалению, на них в 2015-2016 годах самые низкорисковые и самые дебитные работы уже были проведены: ГРП, колтюбинг, ремонты… Этот лимон выжат, плюс-минус эта история закрыта, и нам нужно переходить на следующий этап технически более сложных решений. При этом подходить с умом, чтобы не потратить деньги впустую.

Вторая составляющая – это разработка тех лицензий, которые мы получили. Тут тоже надо подходить с умом. Нельзя прийти и бурить ради бурения, надо провести сейсмику. Как я уже упоминал, одной из главных задач в УГВ оказалось построение взаимоотношений с землевладельцами, потому что, когда ты едешь делать сейсмику, ты должен договориться с огромным количеством людей, чтобы они тебя пустили на свою территорию. Им нужно, чтобы  не уничтожили урожай, а если уничтожил – нужно договориться о компенсации, при этом аппетиты у всех разные. Некоторые из них, видя наши подъезжающие сейсмические машины, решают, что они выиграли в лотерею. Рычаги для переговоров ограничены в нашей законодательной базе, и это оказывается непростой задачей.

После сейсмики мы можем принять взвешенные решения, где нужно бурить. Некоторые результаты проведенной 2-3 года назад сейсмики более-менее обнадеживают, какая-то перспектива видна. Но самые простые и качественные работы уже сделаны. Это не значит, что в Украине закончился газ, это значит, что в стране на сегодня ограниченное количество технических компетенций, чтобы разработать более сложные месторождения, к которым мы подошли. Поверьте, я не хочу импортировать газ, я хочу импортировать мозги, знания и технологии, которые позволят увеличить добычу этого газа.

У нас три направления, откуда должен пойти прорыв. Первое – это глубокие залежи традиционного газа. Было около десяти попыток добраться до горизонтов 6000 м. Не буду говорить за других участников рынка, но на активах УГВ они закончились неуспешно. Ты не можешь добраться до таких глубин со сложными режимами давления даже с лучшей технологией 60-х годов. Не работает оно так.

Есть еще такой момент - и его нельзя недооценивать - как культура государственной компании: если ты ничего не делаешь, то тебе ничего не будет. А если подпишешься бурить скважину под 6000 м, которая технически сложная, где можно не попасть в геологию, - будут проблемы. Это высокорисковый бизнес. Такие компании как Exxon, Chevron, BP научились управлять этим риском, хотя и у них случаются сухие скважины. Культура там – давайте брать взвешенный риск. Здесь же придет прокурор и посадит со словами: "это растрата". В таких условиях тяжело говорить об инициативе, но чтобы увеличить объемы добычи, нужно поменять и культуру внутри компании, найти механизмы для осуществления более рисковых операций.

Второе направление. Когда мы говорим, что Украина вторая в Европе по запасам газа, мы имеем в виду только традиционный газ. А есть еще нетрадиционный газ, или tight gas, или газ плотных коллекторов. Но как бы его не называли – это не то, что Украина добывала с начала 50-х годов, когда открыли Шебелинку. Нет необходимых технических навыков, чтобы добывать его в больших объемах. Суть сланцевой революции в США в том, что они научились извлекать газ из плотных пород. Нужно не только пробурить быстро и дешево скважину, но сделать дизайн гидроразрыва и внутрискважинных операций, которые максимизируют дебиты.

У нас разработана программа, и, я надеюсь, что в ближайшем будущем мы сможем заявить о некоторых наших инициативах в направлении нетрадиционного газа.

- Речь идет о закупке технологий или о привлечении партнеров под совместные предприятия?

- Это, в том числе, и привлечение партнеров. Не надо изобретать собственный велосипед. Давайте делать партнерство с компаниями, которые доказали наличие технических навыков, работая с очень похожими, если не идентичными геологическими условиями. Такие компании могут стать для нас рациональными партнерами, когда мы планируем развитие добычи нетрадиционных запасов.

- У компании в портфеле уже есть такие участки, или УГВ их знает и планирует купить лицензии?

- Оба варианта. У нас есть Светогорка по tight gas, которую мы будем активно разрабатывать. Мы провели сейсмику, заложили на следующий год две разведывательные скважины, чтобы протестировать наши гипотезы. Вкладывать миллиарды в бурение, не научившись на малом, мы не будем, это глупо. Не буду вдаваться в детали, но в первом полугодии мы протестируем достаточное количество наших гипотез для уверенности, что это и другие месторождения нетрадиционных запасов мы разрабатываем экономически эффективно.

- Третье направление – это шельф?

- Да. У нас большой нераскрытый потенциал шельфа. УГВ имеет лицензии на шельф, часть оспаривается в судах и у нас пока ограничены возможности для работы. Если правительство настроено на то, чтобы увеличить добычу, то обязательной должна быть дискуссия вокруг шельфа. Нетрадиционный газ, глубокое бурение и шельф – это потенциал, и его надо конвертировать в добычу.

- Шельфовый газ дорого добывать?

- Вы будете удивлены. Разумеется, надо считать экономику, но в чем-то шельфовая добыча проще, чем традиционная добыча. Опять же, почему? Не нужен доступ к земле. Да, здесь важен другой фактор – не оказать негативного эффекта на окружающую среду, но наш шельф возле Одессы достаточно близлежащий, мы говорим о глубинах порядка 50 метров. Я по деньгам конкретно смогу ответить через год, но, думаю, перспективы довольно радужные.

У нас есть некоторые лицензии через "Черноморнафтогаз", которые мы планируем разрабатывать, но здесь необходим качественный и сильный партнер. Есть большое количество компаний, успешно разрабатывающих Мексиканский залив и Северное море. Наша задача найти этого партнера, вместе с ним разработать технические мероприятия, чтобы максимизировать успех. Но все эти компании хотят четкие и понятные правила игры на следующие 20-30 лет, чтобы не было такого, что мы разбурили, а вы нам 80% ренты установили через год.

- Давайте еще раз проговорим тему объемов бурения в части уже купленных и заказанных станков.

- Мы не отказываемся от бурения. Мы не планируем бурить экономически необоснованные скважины. У нас 20 новых станков плюс модернизированные. Часть из них в процессе сборки, приемки, подтверждения заказанных спецификаций. В 2020 году мы будем добуривать и закладывать порядка 80 новых скважин. Ранее сделать это без современных станков, скорость бурения которых в два-три раза выше наших старых станков, было тяжело. Опять же, важная задача – обеспечить доступ к земле, чтобы буровые могли переезжать с одной точки на другую и не простаивали.

- Я понимаю, что после "20/20" и последующей критики никто не хочет бросаться прогнозами, но все же, через сколько лет возможна перспектива увеличения добычи?

- Скажу честно: я не знаю, никто не знает, поэтому не буду обманывать ваших читателей, популистически бросаться цифрами. Скажу следующее. Моя цель и задача, чтобы прорыв случился, и мы увидели это будущее. Прямо сейчас я не могу ответить на вопрос, когда же мы полностью обеспечим себя собственным газом. Но я могу сказать, что у меня будет ответ на этот вопрос через 1,5-2 года. В этот срок мы проверим три представленные направления, проведем необходимые работы, подтвердим или пересмотрим гипотезы.

- "Нафтогаз" уже делал для Кабмина презентацию своей стратегии в части добычи газа? Потому что есть непонимание и недовольство.

- Была организована встреча под руководством заместителей министра энергетики, потом выпущены комментарии о невыполнении программы "20/20". Меня в стране не было. Не знаю, было ли это умышленно. Я бы хотел иметь возможность провести профессиональную дискуссию, ответить на все вопросы и раскрыть их.

Разумеется, если стоит политическая задача найти обоснования и виновного, то наши ответы не нужны. Справятся в пиар-пространстве и без нашего содействия. Если же есть желание разобраться в тех вопросах, которые стоят на повестке дня с точки зрения увеличения добычи, то мы всегда готовы, у нас нет секретов. Нам есть что сказать, что показать, многие тезисы из этого я вам сегодня озвучил.

- Какие НАК видит перспективы работы на рынке продажи газа населению и ТКЭ без спецобязательств?

- У нас есть розничное подразделение. С 1 мая мы "теряем" обязательство продавать газ сбытовым компаниям и теплокоммунэнерго, а они получают возможность покупать ресурс у любого участника рынка. Естественно, мы не будем поставлять газ тем ТКЭ, которые не хотят рассчитываться.

Обратная сторона того, что ПСО уходит, никто уже не обязывает покупать у "Нафтогаза". С 1 мая возникает вопрос: как мы получим клиентов? Точнее, давайте называть вещи своими именами: как мы получим хороших клиентов, которые платят по своим счетам. Разумеется, мы должны быть конкурентоспособны. Понятно, что у сбытовых компаний есть преимущество, потому что у них базы клиентов. Думаю, в мае мы объявим, как наша сбытовая компания, которую мы развиваем, будет бороться за бытовых потребителей.

- "Нафтогаз Трейдинг" торгует на Украинской энергетической бирже газом. Вы довольны результатами?

- Мы впервые вышли на биржу как продавцы и как покупатели газа. Продажи "Нафтогаз Трейдинга" на бирже понятные и прозрачные. По сути, они стали служить индикатором цены. Нас ненавидят все трейдеры, потому что они больше не могут вешать своему клиенту "лапшу" на уши о том, сколько стоит газ. "Нафтогаз Трейдинг" выходил и говорил, что до 1 млн куб. м покупайте хоть каждый день. Доходило и до 80 участников торгов, и никто не мог обвинить нас в том, что это нерыночная цена. Это огромное преимущество – транспарентно видеть, какая цена на рынке. Правда, последние 1,5-2 месяца биржа нормально не работает.

- О чем речь? Я за биржевой темой особо не слежу.

- Та ликвидность и количество участников, что мы видели в августе, сентябре и октябре, пропали. Мы выходим, даем цену, а никто не покупает. Почему? Потому что на рынке есть газ дешевле. У нас, я считаю, самый эффективный процесс закупки по импорту. И если наш газ не востребован, то на рынке появился кто-то, у кого он дешевле. Мы очень четко отслеживаем все коммерческие условия. Не может быть с точки зрения биржи и импорта кто-то дешевле, но могут быть недобросовестные компании, которые занимаются не трейдингом и поставками газа, а манипуляциями с НДС. Да, с ними мы конкурировать не можем. Я был у истоков поставки импортного газа в Украину с 2013 года. И тогда имел место такой же прецедент нечестной конкуренции за счет неуплаты НДС. Эта история периодически уходит и снова возвращается. Я уверен, что правоохранительные органы в этом рано или поздно разберутся, закроют лазейку, и тогда мы опять начнем успешно торговать на бирже по рыночной цене.

Мы хотим в следующем году делать предложения не только на поставку газа в разрезе одного-двух месяцев вперед, но и по цене, которую мы покажем, на 12 месяцев вперед, а также начнем давать цену, по которой мы готовы покупать газ местных производителей. Любой поставщик получит возможность продавать нам газ по цене, фиксированной на 12 месяцев. Рынком этот продукт востребован.

Если смотреть на ситуацию с точки зрения частного производителя газа, то у него такая же проблема, как и у нас – сезонность с летним провалом потребления. Ренту заплати, инвестиционную программу оплати, а средств не хватает, потому что два квартала этот газ особо никому не нужен. Поэтому "Нафтогаз" займет лидирующую позицию в этом направлении, мы покажем цену, по которой готовы покупать и продавать. Опять же все через биржу, в честных, понятных, транспарентных торгах.

Кстати, готов объявить это уже сейчас. Мы с 1 января поменяем условия оплаты на продаваемый газ. Продукт, который мы выставляем и который пользуется спросом, продается со 100%-ной предоплатой. Сейчас мы отойдем от него, и сделаем 25%-ную предоплату. Т.е. участвуешь в торгах, фиксируешь цену, платишь 25% предоплаты от номинального объема, а остальное – по факту его потребления. Мы хотим дать возможность всем остальным участникам рынка работать по прозрачным правилам с самым кредитоспособным контрагентом в стране.

- Я правильно понимаю, что "Нафтогаз" хочет открыть биржу или торговую площадку?

- Есть разница между биржей и торговой площадкой. Биржа является центральным контрагентом для всех участников. Выходя на биржу, я продаю газ бирже или покупаю у нее, она является моим контрагентом, берет на себя все риски. Торговые площадки помогают свести покупателя с продавцом, они пропускают через себя эту транзакцию и берут 0,01% за услугу. Наша идея, наша стратегия, что в следующем году мы сделаем непосредственно биржу, где "Нафтогаз" будет выступать как покупателем, так и продавцом газа. Сегодня сложно назвать биржей то, что есть в Украине.

- Это уже принятое решение? Правление, набсовет, все уже подтверждено?

- Да. Мы начали двигаться в этом направлении в 2019 году, удвоим наши мероприятия в следующем. Я рад, что мы не кинулись напролом, а начали поступательно и взвешенно идти в этом направлении. Благодаря этому мы не потеряли деньги, когда кто-то сломал рынок с тем примером по НДС, который я приводил.

Одна из важных систем в любой бирже, любой коммерческой структуре – это система контроля, чтобы избежать любых непрозрачных решений. Мы провели тендер, в ближайшее время объявим победителя, кто нам внедрит систему ETRM (Energy Trade Risk Management), которая учитывает все сделки и учитывает все колебания цен на рынке, чтобы правильно оценить портфель, а также ведет централизованный учет выполнения обязательств компаний. Внедрение этой системы даст нам необходимые механизмы, чтобы контролировать коммерческие риски.

- "Нафтогаз" будет единоличным собственником такой биржи или может быть партнерство?

- Мы рассматриваем разные варианты, пока не буду забегать наперед. Стратегическое решение двигаться в этом направлении принято, первые серьезные и важные шаги в этом направлении сделаны, но следующий виток развития мы пока еще обсуждаем.

Первая часть эксклюзивного интервью Андрея Фаворова

ЕЩЕ ПО ТЕМЕ:

РЕКЛАМА

ПОСЛЕДНЕЕ

Поддержка Украины на пути к справедливости должна была постоянной, потому что это работа на годы и десятилетия – генпрокурор

Глава "Центрэнерго" Андрей Чуркин: Нам удалось вернуть и поставщиков угля, и покупателей электроэнергии, поэтому ОЗП пройден успешно

"Укртелеком" увеличит объем инвестиций минимум на 70% в 2024г - гендиректор

Мы реально боремся за то, чтобы биржевой рынок агро существовал – член НКЦБФР Ильин

Ситуация с заоблачными ценами на картофель в 2024-2025 МГ не выровняется - вице-президент УАВК

Сложный процесс замены обязательного страхования требует продления переходного периода закона "О страховании" до конца года

Немчинов: формирование сильного Центра правительства позволит "правительственной машине" работать слаженно и стабильно

Правительство должно централизованно определить, какие объекты нельзя отключать от э/э, и установить для них определенные обязательства - советник премьера Бойко

Систему управления госкомпаниями наработаем за этот год, это 100% – замминистра экономики Соболев

Россияне поставили себе задачу уничтожить нашу авиацию и инфраструктуру для западных самолетов - заместитель начальника ГУР МО Скибицкий

РЕКЛАМА
РЕКЛАМА
РЕКЛАМА
РЕКЛАМА

UKR.NET- новости со всей Украины

РЕКЛАМА