Эксклюзивное интервью агентству "Интерфакс-Украина" генерального директора медицинской компании ilaya, первой среди частных клиник заключившей договор с Национальной службой здоровья (НСЗУ), Алексея Шершнева

 - Почему вы приняли решение о вхождении вашей клиники в реформу?

- У меня и нашего главного врача Ирины Быковой была идея создать клинику, которая продает здоровье, а не медицинские услуги. Это может быть только, когда есть абонентская плата за некий пакет услуг, который позволяет человеку быть здоровым. Мы это видели как CheckUp (профосмотр) или медосмотр, плюс какой-то набор безлимитных или лимитированных услуг. У нас над разработкой такого пакета работала научная группа – практикующие врачи, эксперты с кафедры семейной медицины. Это не был произвольный набор каких-то услуг, нужно было соблюсти компромисс, не назначать лишних обследований, но так, чтобы это было информативно. Так у нас родились пакеты медуслуг - некие годовые программы, ориентированные на разные возрастные группы, для мужчин, женщин, детей,

Но тут Минздрав объявил о реформе системы здравоохранения, концепция которой в части первичной медпомощи, по большому счету, является аналогом нашей программы - некая абонентская плата, которую платит государство. Правда, с очень обрезанным перечнем услуг, по сути, это только консультация семейного врача. Но, с другой стороны, если к нам приходил пациент и осознанно платил за пакет, которым пользовался, то в случае медреформы, фактически этими услугами воспользуется только часть пациентов, подписавших декларацию. Это, возможно, позволит нам выйти на какую-то минимальную окупаемость.

По большому счету мы за год до старта реформы начали то, что подразумевает реформа. Поэтому, когда реформу приняли и предложили клиникам заключать договора с НСЗУ (Национальная служба здоровья Украины), я сразу для себя принял решение войти в реформу. Конечно, нам еще предстоит изучить объем ответственности, чтобы не попасть в жесткие рамки.

И еще очень важный момент относительно участия частных клиник: в отличие от государственных: мы не ожидаем роста наших доходов от участия в реформе, максимум, на что мы можем рассчитывать, это безубыточность, но и к ней еще нужно будет прийти за счет какого-то количества деклараций.

- Сколько, по вашим расчетам, нужно деклараций для безубыточности?

- Где-то около тысячи.

- А сколько у вас их сейчас?

- Сейчас около 600. На самом деле мы никому не отказываем в декларациях, просто люди медленно идут. Об этом мало знают, хотя мы стараемся пропагандировать эту услугу. Мы вывесили рекламу на фасаде, что мы подписываем декларации, еще планируем проводить промоакции. Правда, после того, как НСЗУ заключила с нами договор, все пошло быстрее, люди начали обращаться активнее. Подписание декларации - это процесс достаточно формальный, нужен паспорт, код, код авторизации. Спасибо НСЗУ, что она упростила этот процесс, что все подписывается в электронном виде, но все равно нужен код авторизации. Мы не можем кого-то подписать заочно или рассчитывать, что к нам и так придут пациенты, поэтому мы стараемся активно привлекать декларантов.

С другой стороны, нас смущает то, что государство пока оставило государственным медучреждениям оплату за "приписанное население", т.е. без подписанных деклараций. Это привело к тому, что частные клиники оказались в абсолютно неконкурентных условиях, так как госклиники, за приписанных к ним "на участок" людей, которых они в глаза не видят, автоматически получают 240 грн. А частные клиники не получают такой финансовой подушки, и это ставит нас в неконкурентные условия. Надеюсь, что это, как и заявлено, продлится только до конца 2018 года, иначе это будет не только несправедливо, но и будет прямо нарушать антимонопольное законодательство. Сейчас мы тратим собственные деньги на содержание семейного врача пока не "достигнем" экономически оправданного количества деклараций. Для нас участие в медреформе это пока убыточная история, и государство не особо помогает эту убыточность сократить, предоставляя преференции нашим государственным конкурентам. Как юрист, я считаю, что, в будущем этот факт заслуживает рассмотрения АМКУ.

- Вашей клинике сложно было найти семейного врача с необходимым уровнем квалификации?

- Мы взяли не интерна, который бы нам ничего не стоил, наоборот, мы взяли опытного специалиста, что бы он людям нравился. А это порой непросто, потому, что люди к семейному врачу приходят очень разные, часто просто приходят поговорить на отвлеченные темы. Нам пришлось поработать над тем, чтобы врач мог заниматься своей работой в комфортных условиях…

Одним словом, отвечая на вопрос, почему мы вошли в реформу, скажу так: мы в целом поддерживаем реформу и ее идею, однако не всегда поддерживаем имплементацию реформы. Но мы не разочарованы, мы понимаем, что все делают какие-то ошибки, особенно в процессе каких-то изменений. Об эффективности реформы "первички" мы будем судить и по дисциплине платежей от НСЗУ. Пока она четкая.

От НСЗУ к нам пока не было замечаний. С точки зрения качества работы их и не должно быть, ведь мы к такой модели организации медпомощи на первичном уровне пришли сами и сами ее внедряли еще до реформы. Я думаю, что будущее будет за такой моделью, граждане должны привыкнуть к семейному врачу и любой вопрос по своему здоровью будут начинать с него. На самом деле, многие украинцы и так имели своего врача – знакомого, соседа, родственника, которому звонили и спрашивали, что делать в том или ином случае. Теперь это будет закрепленная законодательством услуга, за которую платит государство. Это справедливо, нормально и нужно эту практику развивать.

- Для многих людей важно не только спросить, что делать, но и получить больничный. Вопрос с возможностью частной клиники выписывать больничный уже решен?

- Есть нюанс. Частные клиники и раньше могли выписывать больничные при условии аккредитации, но аккредитацию они могли пройти только после двух лет работы. Поэтому, если вы создали свою клинику или открыли свой ФОП как семейный врач, то вы не можете получить аккредитацию, а значит, вы не можете выписывать больничный. В то же время вы не имеете права пройти аккредитацию, если не проработали два года. Минздрав обещает устранить эту коллизию в ближайшее время.

В целом я хочу отметить, что медреформа вообще не касается медицины, это больше реформа финансовой модели.

- Это хорошо или плохо?

- Основой любого нормального сервиса, в том числе и здравоохранения, является правильная финансовая модель. В Украине нет глобальных проблем с неумением лечить, у нас проблема с системой справедливого финансирования, конкуренции, стандартов качества, и ответственности. Здесь нет ни одного медицинского вопроса. Когда немедицинская основа здравоохранения будет сформирована, тогда можно будет отшлифовывать и саму медицину – какие технологии и протоколы использовать, ориентируясь на то, на что есть деньги.

- У других частных клиник тоже были абонентские пакеты, как у вас. Почему они не вошли в реформу?

- Я хочу немного вас поправить: не то, чтобы мы были самыми умными на планете, но пакеты частных клиник – это просто продажа диагностических услуг. У нас же была идея сделать человека здоровым, и поддерживать его здоровье, поэтому мы до минимума сократили наши пакетные предложения. Более того, мы предлагали пациенту пройти дополнительное исследование только в случае, если что-то настораживало врача, мы не стараемся загрузить все наши диагностические мощности и провести все виды анализов. У нас основная цель, чтобы люди "прикипели" к нам, чтобы люди нас воспринимали, как привычку, чтобы иметь пакет у нас стало нормой, как нормой является проходить техобслуживание автомобиля или покупать страховку. У нас CheckUp (профосмотр) имеет свою логику: мы на входе оцениваем состояние здоровья человека по определенной шкале, проводим "CheckUp-ы", наблюдаем за динамикой, чтобы пациент был в постоянном контакте с семейным врачом. У нас есть клиенты, которые приобретают такие годовые пакеты, их немного, но они есть. И их конечно меньше будет, чем подписанных деклараций.

Достигая безубыточности с "декларациями", параллельно мы получаем лояльных клиентов, которым можно предложить дополнительные услуги. В этом объективная выгода, потому, что борьба за клиентов на частном рынке достаточно ожесточенная, на это тратятся огромные бюджеты, и отсутствие этих затрат - это уже выгода.

- Что может вас заставить свернуть эту программу, прекратить сотрудничество с НСЗУ?

- Такие действия, которые мы наблюдаем сейчас с оплатой за "приписанное население", которая создает неконкурентную преференцию каким-то игрокам. Но, честно говоря, я сейчас вариант выхода из реформы не особо рассматриваю, не вижу проблем с реформой, просто нужно время, чтобы убедить граждан прийти именно к нам.

- Вы говорили, что для того, чтобы врач себя окупал, нужно 1000 декларантов, а у вас сейчас меньше, т.е. сейчас врач себя не окупает?

- Ну, это в прямом смысле, без учета дохода от дополнительных услуг. Со временем наша система позволит высчитать, насколько комфортно работать с бюджетным финансированием. Если мы посчитаем, что это минус, и это нам вообще неинтересно, то тогда свернем наше участие в реформе. Войдут ли другие частные клиники в реформу, во многом зависит от Минздрава и НСЗУ. Пока нельзя сказать, что частные клиники слетелись на государственные деньги. Фактически мы в Киеве в июле были первой и единственной частной клиникой. Сейчас, я знаю, что и другие уже подключаются. Но, чтобы было развитие, нужна конкуренция.

- Вас это не настораживает, может быть, вы ошибаетесь с оптимистичной оценкой реформы?

- Нет. Но хотелось бы, чтобы Минздрав всегда помнил, что реформу прорекламируют только частные клиники. Государственные медучреждения, если в них не инвестировать дополнительные средства, могут ее периодически дискредитировать.

- Правда ли, что реформа для частных клиник - это канал для продажи вторичных медуслуг?

- Да. У нас все нормально с вторичной, специализированной медпомощью. Вопрос в том, что Минздрав утвердил довольно странную методику расчета тарифов для вторичной медпомощи. В ней есть нормы, которые вызывают вопросы, это немного нетранспарентная методика, которая, по моему мнению, не совсем соответствует закону о реформе. Например, из тарифа убраны затраты на содержание тяжелого оборудования, вообще не предусмотрена норма рентабельности (прибыли). Таким образом, будет искусственно заниженный тариф, и частные клиники не смогут работать по таким тарифам в убыток. И это путь в никуда, так как очень быстро это банально приведет в упадок материально-техническую базу государственной клиники. Выходом могла бы стать возможность сооплаты, и те люди, которые были бы готовы доплатить разницу и прийти в частную клинику, пришли бы и доплатили. Но в постановлении правительства, которым утверждена методика, ни слова об этом не сказано, т.е. постановление очень нерабочее. Заниженный тариф без сооплаты чреват не только отсутствием интереса со стороны частных клиник, но и грозит дефолтом государственных, ведь даже у них должна быть прибыль и деньги на развитие.

- Т.е. вы свои тарифы на вторичную и третичную (специализированную и высокоспециализированную - ИФ) медпомощь считать по предложенной Минздравом методике не можете?

- Не можем, потому, что мы не можем работать в убыток.

Вообще, со вторичной медпомощью много вопросов. Я думаю, что первые попытки внедрения во вторичной медпомощи принципа "деньги за пациентом" покажут проблемные места. И не нужно сбрасывать со счетов, что мы имеем дело с бизнес-сообществом, кто-то из частных клиник может подать в суд, ведь пока что методика расчета тарифов на медуслуги нарушает, как минимум, антимонопольное законодательство.

- Т.е. нарушение именно в том, что оно ограничивает участие частных клиник в реформе вторичной/специализированной медпомощи?

- Да. Это регуляторный документ, который регулирует деятельность субъектов предпринимательства, проект постановления должны были обнародовать и согласовать. Если эта процедура и была, то, как эту методику согласовал, например, АМКУ? Какие бизнес-ассоциации дали свое заключение? Насколько я помню, президент просто не подписал бы закон о реформе "первички" без принятия этого постановления. Таким образом, у меня есть сомнения, что реформа без нормальной методики будет работать выше первичной медпомощи.

Ну и еще раз самое главное: если утвержденная методика расчета стоимости медуслуг будет применяться в том виде в каком она существует сейчас она стратегически убьет государственные клиники, ведь у них затрат больше, чем у частных, им нужен более высокий тариф. Я имею в виду весь объем их накладных расходов, коррупции, завышения цен при закупках, неэффективности. Только частные клиники по социальным программам могут работать с минимальной рентабельностью, продавая при этом дополнительные услуги.

- Как развивается ваш биотехнологический проект, программа по лечению раненых военнослужащих?

- Когда начались военные действия на востоке Украины, мы через фонд People Project нашли деньги на программу лечения ранений, основанную на клеточных биотехнологиях – выращивали кости раненым бойцам, которым по традиционной методикам должны были ампутировать конечности. Мы три года работали на этих финансах, в итоге получили, немалый я бы сказал, коварный убыток.

- Что значит коварный?

- Потому, что он не сразу появился, и был неочевидным. Когда мы лечили много солдат, наш денежный поток позволял обслуживать затраты, но когда поток пациентов сократился, затраты не уменьшились, а денег стало меньше. Мы надеялись привлечь к финансированию этого проекта государство, считали, что государство начнет лечить своих солдат, но государство так не думало, Минздрав решил, что лучше дешево проводить ампутации, чем дорого сохранять раненым конечности. В результате мы накопили долг, начали терять лицо перед крупными поставщиками, пришлось покрывать задолженности из прибыли и сворачивать проект.

- Этот проект сейчас свернут?

- Да, но он не может быть свернут полностью, мы сейчас долечиваем несколько солдат, это длительный  процесс.

Тем не менее, несмотря на убыток, мы от этого проекта получили некий нематериальный актив. За счет определенного массива данных по успешному лечению солдат, мы смогли провести в США переговоры с одним из инвестиционных фондов, который поможет нам привлечь инвестиции для развития нашей технологии - лечения аваскулярного некроза головки бедренной кости с помощью клеточных технологий.

- Это вместо замены сустава?

- Да. Вместо замены сустава в определенных случаях можно применять лечение стволовыми клетками. Это изобретение позволяет нам сделать и международный патент, мы сейчас активно этим занимаемся. Если все сложится, то получится, что вложив когда-то несколько миллионов долларов в реабилитацию раненых, и, фактически, закопав эти инвестиции, мы получаем некие активы, которые можно монетизировать и вложить в новую компанию. Возможно, мы создадим продукт, который будет приносить нам очень хорошую прибыль.

- Он будет развиваться в США?

- Конечно. Он может и в Украине продаваться, но проблема в том, что наш Минздрав предпочитает зарубить отечественную технологию, и покупать ее потом втридорога, потому, что американский продукт будет намного дороже. У нас в США уже есть биотехнологическая компания, которая будет продавать продукт, основа для которого разработана в Украине.

Ну и сама клиника Ilaya, имеет прибыль, мы занимаемся ЭКО - это нормальный бизнес, хотя это очень конкурентный рынок, лидеры этого рынка перебивают нас рекламой, они, как правило, давно на рынке и известны. Но мы выплываем за счет того, что создали три года назад компанию в Испании, офис в Валенсии, который привлекает на ЭКО иностранных пациентов, и мы там зарабатываем деньги.

- Вы говорили о проекте строительства клиники…

- Мы сейчас занимаемся проектом создания госпиталя на территории Киевского региона, который будет работать по американским стандартам, но будет относительно доступным, ведь медпомощь американского уровня вы сможете получить, не выезжая в США. Мы ориентируемся на дипломатов, иностранных специалистов, которые привыкли к другим стандартам медпомощи. Это хорошая тема, которая развивает здравоохранение.

- А на какой стадии проект?

- Сейчас он на стадии разработки проектной документации. Это сложный проект, я им занят постоянно, и он изменит сектор. Если кто-то побывает в американском госпитале, он не уведит там оборудования, которого у нас нет, он не увидит каких-то супер-врачей, которых у нас нет. Но в глаза бросится работающая система, стандарты качества, грамотный менеджмент. Это не пустые слова, это стандарты аккредитации, которые так организовывают процессы оказания медицинской помощи, что ребенок не может быть инфицирован во время операции, и пациент с открытой травмой головы не будет ждать операции сутки и т д.

- Вы верите в страховую медицину?

- А зачем в нее верить? Она есть, это просто механизм финансирования, когда человеку экономят его деньги, при этом страховая контролирует стандарты, чтобы не было сверхдиагностики и ненужных назначений.

- Почему украинские страховые компании не предлагают индивидуальную медицинскую страховку?

- Потому, что это дорого и наши граждане не имеют культуры страховать все, что можно. Если будет внедряться индивидуальное медстрахование, то страховым компаниям нужен будет такой компонент, как оценка состояния вашего здоровья, тот же CheckUp. Если диагностика покажет, что у вас прокуренные легкие, поэтому страховка не покроет риски легочных заболеваний, включая онкологию, вы захотите такую страховку? А другой вам не предложат: страховка не будет за чужой счет покрывать ваши проблемы, которые вы сами себе создаете. Здесь как в автостраховании: если вы попали в ДТП, будучи в состоянии алкогольного опьянения на неисправном автомобиле, ваши расходы никто не покроет. Это не какие-то мои фантазии, это правила в мире страхования.

- Вы работаете со страховыми компаниями?

- Мы работаем, но в формате корпоративного медстрахования. К сожалению, страховые компании заинтересованы только в недорогих, демпингующих операторах медицинских услуг, потому, что только тогда у них математика позитивная. Страховым компаниям сегодня в Украине неважно, какое у вас оборудование, какой специалист, и лечит ли он реально или нет. Им важнее, чтобы как можно дешевле, и чтобы клиника за застрахованных пациентов еще давала скидку. Иногда страховая находит медцентр, который на это соглашается, но, как правило, соглашаются не владельцы клиник, а топ-менеджеры, и делают они это, чтобы повысить показатели, либо скрыть реальную убыточность. Но есть и другой вариант: коррупция, когда страховая и менеджеры клиник делят между собой откаты. Мы много раз пытались работать со страховыми, но все упиралось в то, что им было все равно, качественная ли у нас услуга, и сколько она объективно стоит, им было важнее, что какая-то клиника давала более низкую цену. Мы были не готовы снижать свои стандарты качества. Например, эндоскоп после каждого пациента мы моем в моечной машине, а не протираем тряпочкой, поэтому у нас не будет низкой цены. Вы можете сами увидеть: услуги клиник класса "А", "А+" в страховых продуктах, как правило, доступны только ТОП-менеджменту. Но привычка платить за медуслугу не по-хитрому, когда припекло, а платить заранее, за диагностику, это привычка богатых, успешных, правильных людей. У нас таких не очень много, поэтому индивидуальное медицинское страхование пока не приживается.