Эксклюзивное интервью агентства "Интерфакс-Украина" с главой представительства ЮНИСЕФ в Украине Муниром Мамедзаде

Текст: Дмитрий Кошевой, Максим Уракин

(вторая часть)

-- Здравоохранение. Какие в этой сфере приоритеты у ЮНИСЕФ в Украине? Знаю, что вы помогали с вакцинами, потому что в последнее время и здесь ситуация ухудшилась, например, были вспышки коклюша, о котором давно уже забыли.

-- Помощь здравоохранению у нас, в основном, осуществляется в рамках гуманитарной деятельности. Она была связано с поддержкой медицинских организаций на местах: первичная медицинская помощь, предоставление небольшого количества автомобилей скорой помощи и необходимого оборудования, поставка вакцин. В военное время такая помощь осуществляется за счет ресурсов доноров и партнеров. Однако непосредственно за средства ЮНИСЕФ мы на 95% помогли системе здравоохранения организовать холодовую цепь, чтобы температурный режим соблюдался, и вакцины были в сохранности.

Далее мы помогаем государству в развитии программы домашнего визитирования, патронажной помощи семьям в период беременности и новорожденных детей для того, чтобы обеспечить продвижение грудного вскармливания, вакцинации, развития детей и его мониторинга. Что делать, если есть какие-то задержки в развитии, если семья находится в трудной жизненной ситуации, какие механизмы нужно подключать, чтобы обеспечить их дополнительной поддержкой.

Про ментальное здоровье я уже говорил, но есть еще вопрос правильного питания и продвижения здорового образа жизни среди нового поколения.

Сейчас мы также обсуждаем с Министерством здравоохранения вопрос детской реабилитации. Это актуально, так как с ростом количества жертв среди гражданского населения растет количество детей с инвалидностью, это требует особого внимания и подходов. Как сопровождать семью, как помогать ей и как организовывать социальную реабилитацию, потому что сегодня подходы в вопросах с инвалидностью больше медицинские, а конвенция ООН о правах лиц с инвалидностью требует новых подходов и больше социальных, для того, чтобы люди с инвалидностью, дети и молодежь могли вести независимую жизнь, стали полноценной частью общества.

Понятно, что наши возможности лимитированы, поэтому обсуждается комплементарность в выстраивании этих систем: как и где могут другие партнеры по развитию или другие агентства и структуры ООН подключиться, например, Всемирная организация здравоохранения.

-- По вашей оценке, в целом по числу врачей и медицинских учреждений украинское здравоохранение сохраняет возможности оказывать помощь детям?

-- У нас фокус, конечно же, касается материнства и детства. Если сравнивать со многими другими секторами, то система здравоохранения в целом налажена. Есть, конечно же, проблемы, особенно в прифронтовых регионах, схожие с теми, что я описывал по школам: электроэнергия, отопление, укрытия… В Запорожье мне показывали, как планируют перенести операционные в укрытие, учитывая масштабы угроз, а для этого нужно адаптировать инфраструктуру. Месяц назад я был в Сумах, там похожие проблемы.

Но в то же время вопросы, касающиеся качества, также никуда не исчезли. Разрабатываются новые стандарты, новые механизмы. Система здравоохранения очень обширная и требует системных подходов. Я считаю, что в вопросах евроинтеграции особое место должно занимать реформирование и вывод на качественно новый уровень именно социальных секторов здравоохранения, образования, соцзащиты. Мы понимаем, что сегодня приоритет по другим направлениям, где фокус работы связан с антикоррупционной деятельностью, изменением законодательства, инфраструктурой и так далее, но мы считаем, что очень важно вовремя приоритезировать и поставить правильные акценты, потому что именно социальные услуги помогут стране выстоять и развиваться дальше.

-- Война приводит к росту числа неполных семей. Какую помощь детям в таких семьях может предоставить ЮНИСЕФ?

-- У нас есть направление "Кращий догляд" (Better Care). Раньше система социальных услуг для семей и детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, базировалась на интернатных учреждениях -- это детские дома, интернаты, дома малюток и так далее. Сейчас в учреждениях интернатного типа, по нашим оценкам, находятся около 27 тысяч детей. У многих из них, 70-80%, есть хотя бы один живой родитель. Попадают они в эти учреждения из-за того, что отсутствует система поддержки семьи и необходимые услуги для этого. И работа ведется для того, чтобы предотвратить новые поступления таких детей, а, с другой стороны, посмотреть, как мы можем этих детей вывести из этой ситуации.

Сегодняшняя ситуация в стране – это, в какой-то степени, возможность двигать реформу дальше, чтобы дети, которые лишились родительской опеки по ряду разных причин (это не всегда сироты), могли получить полноценную поддержку и воспитываться в семейном окружении, потому что у каждого ребенка есть такое право. Это и фостерные семьи, это и патронаж, это и усыновление или же поддержка самих биологических семей.

В рамках этой инициативы мы работаем с министерством и ведомствами для того, чтобы определить, какой базовый, минимальный пакет социальных услуг должен существовать на местах. Мы сейчас реализуем эту программу, чтобы продемонстрировать, как эта работа должна вестись на практике в 10 регионах. Мы инициировали работу в каждом регионе, это как минимум 5 громад, где будем тестировать и пилотировать минимальный пакет социальных услуг.

Это также вопрос так называемого кейс-менеджмента: как определять потребности населения в социальных услугах, как заблаговременно выявлять проблемные семьи, чтобы не тушить пожар уже после того, как семья распалась или ребенок оказался без опеки. Какая система должна быть на национальном уровне, на местном уровне и на региональном уровне.

Ряд инициатив в этом направлении поддерживаются Европейским Союзом. На государственном уровне был создан Координационный центр по реализации этой программы, разработана стратегия. Преимущество ЮНИСЕФ в том, что мы помогали разрабатывать эту стратегию, а теперь помогаем ее реализовать на практике в десяти регионах страны и на основании этого опыта потом применять ее уже повсеместно, чтобы эта система заработала.

В этой теме очень много сквозных вопросов, и наша задача все время напоминать министерствам и ведомствам, что нельзя уязвимую семью или ребенка поделить на сектора или на ведомства. Это ведомства и службы должны объединяться для того, чтобы решить насущные проблемы семьи. Необходим интегративный подход оказания услуг, базовый пакет. Чтобы если есть мать-одиночка с ребенком с инвалидностью, то она имела и медицинскую поддержку, и социальную, и, возможно, решались вопросы ее трудоустройства, дневного ухода за ребенком с инвалидностью, его интеграция в дошкольное и школьное учреждение, и так далее и тому подобное.

-- Какие критерии оценки эффективности вашей помощи вы используете?

-- Мы по всей нашей страновой программе проводим независимые оценки и смотрим, насколько эффективна наша поддержка или какая-то системная работа. И на основании этого применяем определенные тактики или меры для того, чтобы ее совершенствовать. Помимо количественных показателей, у нас очень много качественных показателей. Они разрабатываются как по гуманитарному направлению, так и по работе, связанной с системным продвижением, особенно на уровне громад.

У нас есть показатели, насколько местные власти уделяют внимание социальным проблемам или проблемам детства. Насколько местные власти или на национальном уровне прислушиваются к мнению молодежи. Насколько насущные вопросы, которые беспокоят, находят отклик в местных бюджетах -- очень много разных показателей и постоянные исследования.

Например, мы недавно с Министерством внутренних дел представляли результаты нашего исследования по образовательной программе в сфере минной безопасности, которую мы имплементировали более двух лет. Мы сделали паузу и решили посмотреть, насколько она эффективна. Получили индикаторы, насколько по разным показателям наша программа имеет успех и где нужно внести определенные коррективы. В частности, около 90% опрошенных позитивно отозвались о методиках или подходах работы.

-- Могут ли гражданские организации, гражданское общество получить от вас эти критерии эффективности, чтобы контролировать исполнение подобных программ на государственном и местном уровне сейчас и после войны? Так как ясно, что до любого уголка Украины вы не сможете добраться, но поделиться этой экспертизой точно могли бы.

-- ЮНИСЕФ уже активно взаимодействует с гражданским обществом, имплементируем свои программы с помощью неправительственных общественных организаций. Это как раз те специалисты, которые нам помогают на местах оценить ситуацию, правильно ее проследить. В рамках нашего взаимодействия с этими организациями мы помогаем им институционально развиваться: как проводить мониторинг, оценку, как планировать, бюджетировать свои инициативы.

И то же самое мы делаем с местными властями. Например, мы проводим с Министерством финансов для них курсы по планированию, бюджетированию, как получить возможность доступа к ресурсам на национальном уровне, как на перспективу, когда будут реализовываться децентрализованные программы, как получить доступ к каким-то европейским финансовым инструментам и так далее.

Так что эти механизмы доступны, мы делимся ими как с государством, так и с неправительственным сектором. Мы хотим, чтобы государство тоже основывало свои решения на критериях эффективности, на доказательной базе, на системных подходах. И это как раз то направление, которое мы планируем в рамках нашей новой страновой программы усиливать.

-- Говоря о евроинтеграции, многих настораживает вопрос ювенальной юстиции. Каковы рекомендации ЮНИСЕФ в этом направлении?

-- При Министерстве юстиции был создан Координационный совет по юстиции детей, потому что есть разница, что такое ювенальная юстиция, а что такое юстиция для детей. Юстиция для детей – это более широкое понятие, тогда как ювенальная юстиция подразумевает только вопросы, касающиеся детей в конфликте с законом, тогда как вопросы юстиции для детей – это более дружелюбная система, которая подразумевает также и систему сопровождения детей, ставших свидетелями или жертвами преступлений и насилия.

Мы берем более широкий охват, работа ведется с Министерствами юстиции, внутренних дел и Генпрокуратурой, плюс привлекаем также социальные службы. Мы помогаем сейчас моделировать новую форму услуги на местах – это центры "Барнахус", где мы предотвращаем ретравматизацию ребенка: если ребенок был свидетелем насилия, включая сексуальное, то службы объединяются вокруг этого центра, с ребенком говорит психолог, идет видеозапись, а представители правоохранительных органов в соседней комнате наблюдают. Чтобы к ребенку не приходил сегодня прокурор, завтра полицейский, а послезавтра еще кто-то, чтобы его снова не травмировать. Мы такие же механизмы используем с офисом уполномоченного Верховной Рады по правам человека в отношении детей, которые возвращаются с оккупированных территорий или Российской Федерации: используются дружелюбные детям и адаптированные возрасту подходы. Мы подписали меморандум о взаимодействии как с Минюстом, так и с Генпрокуратурой для того, чтобы эту реформу дальше имплементировать.

В процессе евроинтеграции есть требования, касающиеся правосудия, и есть блок, непосредственно связанный с несовершеннолетними, поэтому мы сопровождаем государственные органы для того, чтобы международные стандарты в этом направлении реализовывались. Сюда входят и вопросы координации, и предоставление новых системных подходов, мы также говорим о восстановительном правосудии -- относительно новом направлении. Есть новые виды услуг, которые мы сейчас продвигаем и обсуждаем с украинской стороной их применение.

Есть вопросы, связанные с разработкой базы данных по прослеживанию таких кейсов, для того, чтобы социальные службы и правоохранительные органы могли взаимодействовать в сопровождении таких случаев.

-- Недавно в Канаде прошла международная конференция о возвращении в Украину похищенных Россией детей. Как участвует в этом процессе ЮНИСЕФ, какие основные преграды на этом пути и как их можно было бы устранить?

-- Вы знаете, что есть Формула мира президента Зеленского, и четвертый пункт ее говорит о возвращении гражданского населения, в том числе и детей. В рабочей группе, которую ведет государство и уполномоченный Верховной Рады по правам человека и в которой участвуют страны-партнеры, ЮНИСЕФ является наблюдателем, и такой же статус у нас был на конференции.

Почему наблюдателем, потому что это политический процесс, и мы, как международная структура и гуманитарная организация, должны соблюдать нейтралитет и вносить свою лепту с точки зрения технической поддержки, адвокации того, чтобы права и интересы каждого ребенка, который возвращается, соблюдались. Как наблюдатели, мы даем свое видение того, как этот процесс должен быть организован, как должна вестись оценка каждого ребенка, определяться потребности их по возвращении, как должна выстраиваться реинтеграция, как верифицировать цифры, о которых говорит Украина, и сформировать базу данных.

На конференции мы участвовали в обсуждениях по процессу реинтеграции детей, потому что мы непосредственно не участвуем в процессе возвращения, так как на данный момент не имеем доступа ни к оккупированным территориям, ни в Российской Федерации не можем заниматься процессом возвращения. Хотя мы и предлагали свою техническую помощь российской стороне.

Для нас вопрос заключается не просто в пересечении ребенком границы, а в том, что произойдет дальше с ним, для нас судьба каждого ребенка-возвращенца очень важна. Для этого мы реализовываем программу, которая помогает государству организовать процесс реинтеграции эффективно. Это и пакет финансовой помощи каждому ребенку, это и поддержка их обустройства от жилья до каких-то других потребностей, это социальное сопровождение как минимум 6 месяцев. Если я не ошибаюсь, на сегодня мы более 260 детей сопровождаем и помогаем им после их возвращения.

Это все очень связано с системными подходами, с реформой, о которой мы до этого говорили, потому что контингент детей, которые возвращаются с оккупированных территорий, из России -- он особенный и требует особых подходов. Но принципы и подходы работы по сопровождению детей и их реинтеграции схожи. Поэтому наша задача -- привлечь внимание доноров и партнеров к тому, что они должны участвовать не только в процессе поддержки самого возвращения, но и помочь Украине в создании системы долгосрочной поддержки.

Возвращаются также дети из европейских стран, из Турции, которые были вывезены туда из Украины в начале полномасштабной войны из интернатных учреждений. Процесс их сопровождения и реинтеграции имеет схожести и единые методы работы на системном уровне. Мы работаем с Министерством социальной политики и министерствами принявших детей стран для того, чтобы была проведена индивидуальная оценка каждого ребенка. В этом процессе задействованы и украинские местные власти, так как они являются официальными опекунами этих детей. Мы помогаем организовать миссии местных властей, Минсоцполитики и других партнеров для того, чтобы они могли изучить ситуацию на местах и начать планировать поэтапное возвращение детей. Этот процесс уже запущен, и мы будем полностью сопровождать правительство Украины в этой работе.

Было принято новое постановление, которое сейчас четко определяет, что каждое возвращение ребенка из-за рубежа будет приоритезировать помещение его в семейную форму опеки. Сегодня у нас нет права возвращать детей и помещать их в учреждения, которые являются наследием Советского Союза. Потому что уже есть глобальная доказательная база, которая подтверждает, что наличие таких учреждений и помещение в них детей в долгосрочной перспективе серьезно вредит их физическому и когнитивном развитию, приводит к случаям насилия. Поэтому любое возвращение на данный момент детально планируется для каждого ребенка, чтобы дети возвращались в семейную форму опеки.

-- Руководство Украины в последнее время активно говорить о наращивании усилий по возвращению украинцев домой, хотя динамика миграции пока обратная, особенно детей старшего школьного возраста. По оценкам Евростата, статус временной защиты получили около 1,4 млн украинских детей. Какую помощь здесь может оказать ЮНИСЕФ? Ведете ли вы деятельность, направленную на украинских детей за рубежом, и какую?

-- Роль ЮНИСЕФ заключается в том, что мы все время говорим: чтобы сделать такое возвращение возможным и привлекательным, необходимо инвестировать в социальную инфраструктуру. Если мы хотим, чтобы молодая мама с ребенком вернулась, то помимо вопроса трудоустройства необходимо иметь ответы на вопросы о детском садике или школе, есть ли безопасные условия и социальные услуги, которые будут помогать интегрироваться этому ребенку, есть ли индивидуальный подход, так называемый кейс-менеджмент, когда социальные работники, психологи определяют потребности, есть ли у нас финансовые механизмы, как поддержать, по крайней мере, на начальном этапе.

То есть это очень комплексный вопрос, который требует достаточно серьезного ресурсного вливания, но это окупается. Мы подготовили инвестмент-кейсы по раннему развитию детей: сколько необходимо инвестировать и какие это принесет дивиденды стране. Согласно данным, каждый вложенный доллар, в зависимости от направления, в которое делается инвестиция, может принести от 2-х долларов до 9,1 долларов до 2050 года.

Мы такой же инвестиционный кейс подготовили по молодежи: если мы будем инвестировать в развитие навыков для молодежи, что это даст? -- Там возврат инвестиций 2,5 гривни на одну вложенную до 2030 года.

То есть мы говорим о том, что помимо аргументов, связанных с правами человека и детей, есть и серьезная экономическая выгода того, как это правильно организовать. Мы сейчас инициируем программу, которая будет регионально нацелена на украинскую молодежь как внутри страны, так и в соседних странах, чтобы давать им необходимые навыки для успешной самореализации в будущем, и эти навыки позволят им внести свой вклад в восстановление Украины.

Никто не может гарантировать, что семьи будут возвращаться. Но чтобы повысить шансы, важно в процессе евроинтеграции, в процессе восстановления страны не забывать о важной составляющей, о которой мы часто говорим -- о человеческом капитале. Потому что Украину нужно восстанавливать ради чего? -- Ради важного и самого ценного, что есть в стране -- это ее нового поколения. Необходимо объединить усилия и работать вместе, что те, кто остались, могли иметь полноценный доступ к услугам и развиваться, а те, кто покинул страну, посчитали ее достаточно привлекательной для того, чтобы вернуться.