Интервью министра обороны Украины Степана Полторака агентству "Интерфакс-Украина" и телеканалу "1+1"

Из штаб-квартиры НАТО уже были заявления о том, что ветирование Венгрией заседания комиссии Украина – НАТО на уровне министров не отразится на партнерстве в целом. Министерство обороны получало ли какие-либо сигналы от Альянса об изменениях сотрудничества?

У нас в этом плане полное взаимопонимание, я общался со многими министрами обороны стран Альянса. Недавно в Ванкувере (Канада) у меня были встречи с 40-а министрами обороны, двусторонние встречи я провел с 10-ю министрами обороны, из них 8 – министры стран НАТО.

В ходе встречи с польским коллегой, с коллегой из США было подтверждено, что у нас нет никаких проблем в общении, у нас наоборот идет наращивание нашего сотрудничества.

Относительно проведения комиссии Украина-НАТО на уровне министров, - эта работа запланирована на следующий год, с самого начала года. Заседания Комиссии в декабре не будет, но у нас был ряд очень важных двусторонних и многосторонних встреч. И главнейшая – заседание Комиссии Украина-НАТО в июле в Киеве, визит генсека Йенса Столтенберга. Наше взаимодействие только наращивается. Наш потенциал имеет перспективы для увеличения. Поэтому тут проблем никаких нет.

Как сейчас исполняются соглашения, подписанные с Канадой в начале 2017 года? Насколько близка перспектива предоставления оружия, или нашей закупки оружия у Канады?

У нас регулярные встречи с министром обороны Канады Хаджитом Саджаном, у нас очень хорошие с ним отношения, он патриот Украины. Во время визита в Ванкувер я встречался и с министром иностранных дел (Канады – ИФ) Христей Фриланд, которая тоже патриот Украины.

Процессы, которые сейчас происходят в Канаде по поводу предоставления разрешения на закупку или поставку вооружения, техники, оснащения они происходят планово. Мы подписали в апреле с министром обороны Канады соглашение о сотрудничестве в оборонной сфере, которым предусматривается возможность закупать вооружение в Канаде. Процесс в Канаде проходит определенные этапы, и он в декабре должен быть завершен. Об этом говорили все, с кем я встречался, и главы МИД и Минобороны, и глава украинской диаспоры в Канаде.

Речь идет о возможности проведения поставки стрелкового вооружения. Имеется в виду все, весь комплекс. И я думаю, что до нового года они должны принять это решение.

Как вы оцениваете ход реформ, реально ли их завершение до 2020 года?

В плане выполнения стратегического оборонного бюллетеня сказано, что указом президента могут вноситься изменения каждый год. Ситуация меняется, поэтому мы внесем изменения в наши планы, их немного, но они будут.

Что касается украинской армии, я хотел бы сказать, что нами был принят план до 2020 года, - мы должны выполнить все критерии, что бы вступить в НАТО, чтобы быть совместимыми с войсками стран НАТО. Но я хотел бы сказать, что мы должны принять за стандарт систему, которая существует в тех странах, систему Вооруженных сил. Но я глубоко убежден, что мы должны строить свою систему, потому что одинаковой формулы для всех случаев нет. Каждые Вооруженные силы имеют свои особенности даже в странах Альянса. Наши партнеры много чего поменяли в своих армиях после того, как были в Украине. После того как услышали нас, увидели наши трудности.

Поэтому нам необходимо строить ту армию, которая отвечает нашим потребностям, исходя из угроз, экономического положения. Я хотел бы, чтобы нам удалось создать армию, которая имела бы преимущества в воздухе, на море, на суше и в информационных вопросах. Тогда, я думаю, что эта армия будет той, которой будет гордиться Украина, украинский народ. И я буду служить народу Украины.

Как называть правильно то, что происходит на востоке Украины? Это антитеррористическая операция или война?

В 2014 году, когда принималось решение о введении режима антитеррористической операции, тогда я был командующим Национальной гвардии Украины, это было единственно правильное решение. Была возможность сконцентрировать силы и средства и провести мероприятия по приведению армии в боевое состояние и всех силовых структур. Это дало нам возможность выстоять в первые дни, когда все силовые подразделения были не готовы к боевым действиям в Донецкой и Луганской областях. Со временем Россия начала массировано вводить свои группировки, регулярные войска, артиллерию, танки, на территорию Донбасса, потом была выстроена четкая вертикаль командования теми подразделениями со стороны России, и 1-й и 2-й  армейские корпусы вошли в состав 8-й армии ВС России. Сейчас есть четкая вертикаль управления, и, кстати, последние происшествия в Луганске, там были непонятные события, а 2-й армейский корпус туда не вмешивался.

Сейчас ситуация сменилась, необходимо менять законодательную базу. Поэтому и подготовлен проект закона, где четко определено, что происходит в Донецке и Луганске – агрессия со стороны РФ.

Я не вижу разницы между террористическими группировками и ВС России. Армия, которая перешла границу другого государства и осуществила агрессию, это и есть террористическая группировка. Все, что происходит в Донецке и Луганске, это все происходит при поддержке, при разрешении и полном управлении России.

Можно говорить, что на сегодня конфликт на Донбассе заморожен?

Когда лишь в этом году 14 тыс. раз были обстреляны наши позиции и населенные пункты, погибли 400 гражданских лиц, нельзя говорить, что конфликт заморожен. Он находится в активной фазе. Имеют место и боевые столкновения и обстрелы.

Главная задача ВСУ – защитить народ, страну, территориальную целостность. Для нас выгодно, чтобы Российская Федерация ушла с Донбасса и вернула Крым.

Мы готовимся к тому, чтобы не повторить ошибок 2014 года, создаем армию, которая может защитить наши границы. В 2014 году в этому не были готовы ни Вооруженные силы, ни другие подразделения не были готовы. Армия была в таком состоянии, что по некоторым направлениям не было ни одного подразделения на пути от границы до Киева. На сегодня у нас достаточно сил и средств в зоне проведения АТО, достаточно сил в учебных центрах и на полигонах, где они проходят подготовку, боевое слаживание, чтобы реагировать на угрозы не только с направления АТО. У нас сформированы новые части и соединения на опасных направлениях. Все, что связано с Россией – это опасное направление, начиная от Приднестровья, Крыма и востока Украины, где формируется инфраструктура российских сил, создаются новые части и подразделения.

Наших соседей на Западе – Венгрия, Польша – мы рассматриваем, как партнеров, которые помогают нам реформироваться.

 У сил АТО есть возможность сдерживать агрессию на линии разграничения или все же на госгранице?

Мы готовимся к тому, чтобы территориальная целостность Украины была восстановлена. Что касается ВСУ, то это можно сделать путем создания сильных ВСУ. Необходимо повышение обороноспособности, надо закупать технику, вооружение, менять систему подготовки, надо реформировать ВСУ, создавать инфраструктуру, наращивать силы. В 2014 году мы были к этому не готовы. Но принятые меры позволили нам остановить врага и обеспечить ВСУ основными элементами, которые определяют боеспособность армии, сегодня мы готовы защищать страну.

Возможна ли вторая волна российской агрессии?

Мне тяжело сказать, потому что я не знаю, что думает Путин, невозможно прогнозировать какие действия он спланировал. Но в любом случае мы должны готовиться, тем более что такая угроза, конечно, остается.

Учитывая инфраструктуру, части, подразделения, объединения которые разворачиваются на границе с Украиной, все это свидетельствует о том, что Путин точно не отказывается от агрессии против Украины.

Но если раньше они могли пройти до Киева без потерь, то сегодня, конечно потенциал у России большой, но это совсем другая война будет. И в том числе сильные Вооруженные силы Украины являются сдерживающим фактором, для того чтобы отражать открытую агрессию против страны.

Довольны ли вы армией по контракту?

За прошлый год на военную службу по контракту пришли свыше 69 тыс человек, в этом году – 34 тыс. Большинство из них имеют боевой опыт, они обучены и мотивированы. Сегодня наша армия уже в основном контрактная, потому что военнослужащих срочной службы у нас около 20 тыс, и они не привлекаются к выполнению боевых задач. Срочники находятся на полигонах, обеспечивают учебный процесс, а также выполняют другие задачи, возложенные на другие подразделения ВСУ. В зоне АТО нет ни одного солдата-срочника, там только контрактники.

У нас кроме 250 тыс военнослужащих ВСУ еще есть 100 тыс резервистов, которые каждый год проходят боевые учения. Там не только мобилизованные, там бывшие добровольцы, другие военные, которые имеют опыт и желание.

Госбюджет на 2018 год позволит повысить зарплаты военнослужащим?

Предварительно запланировано в бюджете 83,3 млрд грн, бюджетный запрос у нас был 143 млрд грн. Наши бюджетные возможности ограничены, но даже с такой суммой можно улучшить реальное положение дел. Это рациональное использование средств, проведение прозрачных торгов, закупка необходимых вещей. Это все нам позволит максимально рационально использовать выделенные средства. Сначала мы обеспечим срочные направления, по боеспособности ВСУ, выполнению задач в зоне АТО. В этом бюджете мы большинство средств закладываем на развитие.

Какова ситуация с небоевыми потерями в ВСУ?

Проблема небоевых потерь существует и во всех армиях мира, и у нас. Если сравнить с предыдущими годами, то количество таких потерь уменьшилось в 5 раз. В этом году у нас 90 таких случаев. И это прогрессивная динамика. Хотя еще не все сделано – и командирами на местах, и специалистами по отбору личного состава.

Сумма, предусмотренная в проекте госбюджета-2018, включает средства на охрану складов и арсеналов?

Что касается хранилищ и арсеналов, это системная проблема государственного значения. За всех годы Независимости этой проблеме никто внимания не уделял, а ее решение требует комплексного подхода. Мы подготовили предложения, идет работа, я думаю, что в течении месяца мы приступим к системному решению этой проблемы.

У нас сотни тысяч боеприпасов, вывезенных с Европы, остались Украине. Проблема в том, что эти ракеты, боеприпасы, хранятся на земле, а это постоянная опасность диверсии. Мы сейчас планируем строительство подземных железобетонных хранилищ, которые даже при существующей системе охраны и обороны обеспечат надежность хранения этих боеприпасов.

На это надо до 10 млрд грн, это на то, чтобы все арсеналы привести в должное состояние. Это невозможно сделать за один год. Мы разработали программу сроком действия на несколько лет, выбрали арсеналы, по которым необходимы срочные решения и по ним мы работаем. А есть арсеналы, на которых охрана в принципе обеспечивается, поэтому на них мы будем тратить меньше средств.

Что качается недавних инцидентов на военных складах, то по каждому из них есть приказ министра и назначена комиссия. В отчетах указаны все предпосылки таких событий, есть приказ о привлечению ответственности должностных лиц и спланированы необходимые мероприятия.

Не считаете ли вы, что необходимо менять международный формат по урегулированию конфликта из-за того, что Минские соглашения не работают?

Как работает Россия? Она сначала создает проблему, а потом выступает миротворцем. Также происходило и в Украине. Сначала РФ захватила Крым, начала открытую агрессию против Донецка и Луганска, а потом приехала в Минск, села за стол и начала выступать, как миротворец.

Минские соглашения, когда были подписаны, были жизненно необходимы для ВСУ. Решение, принятое президентом Порошенко, было единственно правильным на то время.

Я тоже недоволен качеством выполнения этих договоренностей, но я убежден, что очень сложно рассчитывать на выполнение договоренностей со стороны России. К сожалению, Минские соглашения не работают, потому что Россия не хочет мира в Украине, а не потому, что документ плохой или что-то еще.

Россия блокирует выполнение Минских соглашений, так как хочет, чтобы Украина теряла территории, людей, и она над этим работает.

Необходимо сильное давление на Россию, с тем, чтобы она начала выполнение хотя бы первого пункта этих соглашений. Одним из вариантов для того, чтобы начать хоть какой-то диалог может стать размещение миротворческой миссии ООН в Донецке и Луганске. Об этом я говорил на конференции в Ванкувере (Канада). Там было 40 министров обороны, я выступал, доносил им позицию официального Киева, наши условия для размещения такой миссии.

Есть вопросы к наблюдателям СММ ОБСЕ, в частности, последний случай братания члена миссии и боевика

Давать оценку СММ ОБСЕ должно руководство ОБСЕ. Я не буду этого делать. Есть человеческий фактор. Но чтобы приступить к процессам, которые бы свидетельствовали о том, что Россия желает восстановить территориальную целостность Украины, для начала надо прекратить огонь. Это можно сделать путем введения миротворческой миссии ООН на Донбасс, при чем – на всей территории.

Мог бы изменить ситуацию в зоне АТО факт предоставления западными партнерами Украине летального вооружения?

Нам не надо делать акцент на том, что кто-то должен нам дать летальное вооружение, или денег для того, чтобы мы могли сами себя защищать. Нам надо сначала использовать все свои возможности, а у нас их достаточно. И то, что сегодня происходит в ВПК, свидетельствует о наличии у нас потенциала, просто надо немного больше работать.

У нас много говорится о Джавелинах (Javelin - переносной противотанковый ракетный комплекс, США), но давайте посчитаем, сколько он стоит. Сможем ли мы с нашим бюджетом обслуживать его, обучать наших военных. По моему убеждению, мы должны рассчитывать на собственные силы, возможности нашего ВПК, создавать свои ракеты, танки, противотанковые средства, средства ПВО.

Сколько территорий вернули в этом году силы АТО?

По территориальному признаку, размещению на линии разграничения мы ни разу не нарушили свои обязательства по Минским соглашениям. Для того, чтобы с нами вели диалог, в том числе и наши партнеры, мы должны выполнять наши обязательства. Что касается тех участков, которые выгодны в военном плане для сил АТО, которые нам принадлежат по некоторым направлениям, конечно же мы их заняли. Но мы передвигаемся по нашей территории. Там тоже наша территория, но тут я имею в виду территории, определенной Минском.

По состоянию на сегодня нужна ли волонтерская помощь военнослужащим, выполняющим задачи в зоне АТО?

Я с большим уважением отношусь к тем людям, которые вместе с военными поехали из дома, правда, без оружия, чтобы помочь Вооруженным силам. Сегодня волонтеры есть, и даже при Минобороны работает Совет волонтеров. Но, по моему убеждению, главными задачами волонтеров, большинство из которых очень прогрессивные, является помощь в реформировании ВСУ, делать их более открытыми, выносить новые идеи и помогать контролировать процессы. Я практически каждый день встречаюсь с волонтерами.

Я буквально неделю назад был на линии столкновения в зоне АТО и могу заверить, что на сегодня все необходимое для того, чтобы ВСУ, подразделения и соединения успешно выполняли задачи – все есть. Конечно, когда человек находится далеко от дома и ему привозят то, чего в зоне операции нет, то это хорошо. Но такой острой необходимости, как в начале АТО, на сегодня нет.

На днях я встречался с волонтерами, которые занимались авиаразведкой и многие сейчас готовы помогать в подготовке и они начинают работать в новом формате.

Если же какой-то человек хочет помочь армии, он может приехать в военную часть, не обязательно на передовую, и помочь военчасти, которая готовится к АТО, но пока что находится в пункте постоянной дислокации.

Расскажите о новосозданном подкомитете по реформам, сколько там будет людей, чем будут заниматься, войдут ли туда те волонтеры, которые сейчас работают при Минобороны?

Во всех странах во время проведения реформ в Вооруженных силах создавались комитеты, которые под руководством министра осуществляли эти реформы. Сейчас создается подразделение, которое контролирует, что сделано, что не сделано, корректирует программу, докладывает, осуществляет полностью мониторинг и координацию всей этой работы.

У меня 65 советников по реформам, а также 6 советников стратегического уровня – от США, Великобритании, Канады, Германии, Польши и Литвы. Мы вместе с ними решили, что для улучшения работы необходимо создать подразделение, которое будет мониторить ход реформ и ускорять их.

Я сначала получил предложение, чтобы сделать отдельное подразделение численностью, по-моему, человек 40. Но я считаю, что это неправильное решение. Поэтому мы сделали подразделение с численностью 12 человек. Оно будет подчинено генералу Петренко, директору департамента, который занимается стратегическими планированиями, и это будет один коллектив, который будет направлять, контролировать и докладывать обо всех проблемах, связанных с реформами.

До конца года Верховной Раде осталось меньше 10-и пленарных дней. Вы можете назвать самые необходимые Министерству законодательные инициативы, которые необходимо принимать срочно?

Очень нужен бюджет Украины (госбюджет на 2018 год - ИФ), я очень надеюсь, что он будет принят на этой неделе. Потому что нам нужно время для того чтобы правильно спланировать государственный оборонный заказ на следующий год, планировать все наши закупки, чтобы мы впопыхах не делали все это, и начали реальные тендера и процесс закупки и поставки вооруженной техники и оснащения буквально с января месяца. Это для нас очень важно и очень нужно.

Очень нужен закон про полицию. Этот законопроект неоднократно подавался в Верховную Раду, я надеюсь, что он будет принят. Там четко определен порядок использования военной полиции, она будет иметь определенные полномочия относительно привлечения к ответственности. Мы сможем давать более обоснованную и профессиональную, как мне кажется, оценку событиям, которые совершили военные.

По поводу судов, тут разные мысли. Я думаю, что по большому счету, даже если не создавать специальные суды по рассмотрению дел, связанных с военными, то судья, который рассматривает дела военных, точно должен быть незаангажирован и должен быть подготовлен. Потому, что очень много есть документов, которые определяют деятельность каждого военного. И такой судья, перед тем, как рассматривать дела военных, должен пройти определенную подготовку. Или это может быть вообще отдельный суд.