Эксклюзивное интервью заместителя главы Национального банка Украины Дмитрия Сологуба агентству "Интерфакс-Украина"

 

После объявления Госстатом данных об инфляции в сентябре – 2% за месяц, 10,2% с начала года и 16,4% в годовом измерении – стало очевидно, что прогноз Национального банка о 9,1% инфляции в 2017 году несбыточен. Более того, впервые с начала объявления политики инфляционного таргетирования по итогам этого года будет зафиксирован факт не просто непопадания в цель, а значительного выхода за рамки целевого диапазона. Насколько это опасно?

-- По большому счету, показатель инфляции уже вышел за пределы целевого диапазона, так как мы определяем его на период, а не на конкретную дату. В Основных принципах денежно-кредитной политики на 2018 год это четко закреплено: помимо цели на конец года заложены еще и поквартальные целевые диапазоны.

Что касается тех темпов инфляции, которые есть сейчас, то мы уже не раз говорили, что идем выше траектории, которую закладывали изначально. Есть некоторое ускорение инфляции: 15,8% по итогам июля, 16,2% – по итогам августа и 16,4% – сентября, но она очевидно не галопирует. Учитывая, что в октябре прошлого года у нас инфляция была 2,8% из-за повышения тарифов, сложно себе представить, что в этом октябре цифра будет выше, а это значит, что в годовом измерении по итогам октября инфляция пойдет вниз.

-- То есть можно говорить, что 16,4% – это уже пик?

-- С большой долей вероятности - да.

-- По итогам 2016 года Национальный банк получил кредит доверия, так как его прогноз инфляции фактически впервые совпал с фактическим ее показателем. Насколько серьезно то, что сейчас эти цифры разошлись?

-- Это неприятно, но не является для нас неожиданным. Конечно, хотелось бы, чтобы как минимум первые несколько лет поставленные инфляционные цели выполнялись. Но с точки зрения международного опыта и нашей экономики, невыполнение их не является чем-то удивительным, хотя и остается неприятным. Есть довольно много стран, где проводится политика инфляционного таргетирования, которые чаще находятся снаружи своего диапазона, чем внутри. В Чехии, когда она вводила такую политику в начале 2000-х, довольно часто диапазон нарушался. Сейчас часто приводят пример Мексики, которая пять первых лет не попадала в установленный коридор.

Другое дело, что в последние годы, когда инфляция в мире была низкая, во многих странах речь шла о выходе инфляции ниже диапазона, что не так страшно, как ее выход выше диапазона.

Однако дело не в том, что мы выбираем между чем-то хорошим или нехорошим. Просто инфляционное таргетирование – это единственный приемлемый режим, и альтернатив ему нет. Мы смотрели на все и понимали, какие проблемы могут возникнуть: в этом году с ними и столкнулись. Есть расхожая фраза, что инфляционное таргетирование - это не про выполнение целей, а про объяснение, почему целей достичь не удалось. Перефразируя, речь не идет о попадании один в один в цель, а скорее о задаче сформировать ожидания вокруг какого-то фактора. У нас постепенно ситуация с ожиданиями улучшалась: мы видели, что ставки, и депозитные, и межбанковские, шли примерно в одном диапазоне. Соответственно, даже несмотря на темпы роста основного индекса инфляции, видно было, что заякоривание ожиданий происходит.

По большому счету, Национальный банк может управлять только базовой инфляцией, но таргетировать ее непрактично, как показал опыт других стран. Во-первых, сложно объяснить людям, что такое базовая инфляция, во-вторых, все-таки их волнует общая инфляция. Но базовая инфляция у нас уже практически полтора года находится в диапазоне 6-8% и сейчас по итогам сентября составила 7,7%, тогда как общая инфляция была 6% на каком-то этапе в июне 2016 года, а сейчас выросла до 16,4%.

Мы для себя потребительскую корзину разбиваем на четыре основных компонента: базовая инфляция, сырые продукты питания, услуги и товары с административным влиянием (то есть не только электроэнергия и отопление, но и алкоголь, и табак, на которые влияют акцизы), а также топливо. Из этих четырех компонентов, в 16,4% инфляции вклад базовой инфляции - это лишь четверть: 7,7% рост при доле в корзине около 60% выводит на вклад около 4,5 процентных пункта. Наибольшим же был вклад сырых продуктов питания и товаров, услуг, цены на которые регулируются административно. Вот это и есть проблема для реализации инфляционного таргетирования, о которой мы говорили: в стране с таким низким уровнем доходов, как в Украине, всегда в потребительской корзине высокая доля продуктов питания, а цены на них волатильны. Сейчас эта категория занимает около 40% корзины, в том числе сырые продукты – 19%, тогда как в Европе, например, доля всех продуктов питания – 15%.

В такой ситуации ценовые тренды, которые мы видели по овощам и фруктам, очень сильно ударили по общему индексу инфляции. Табак, например, вырос на 41,1% в годовом выражении. Причин две: рост акцизов и изменение системы дистрибуции.

Также можно посмотреть и по другим компонентам. Например, бензин в этом году не так сильно влияет на инфляцию – темп роста в годовом выражении 11,8%, но зато сжиженный газ подорожал существенно. У нас рынок работает "прекрасно". Когда цена на нефть падает или гривня укрепляется, внутренние цены на нефтепродукты реагируют, но с лагом, и не на полную величину, а маржа продавцов растет. Зато когда цена нефти или доллар растут, цена сразу взлетает.

Есть еще мясомолочные продукты. С одной стороны, на их подорожании сказался рост экспорта, во многом связанный с Соглашением об ассоциации с ЕС, что положительно. Но обратная сторона такова: в любом рынке, при всплеске спроса извне, внутри страны ситуация ухудшается. Хотя, наверное, и тут особенности конкурентной среды на наших рынках тоже имеют значение.

-- Все это было сложно прогнозировать? Почему отклонение все же столь существенно?

-- Это просто наслоение сразу трех факторов – внутренняя ситуация на табачном рынке, погода плюс рост экспорта, - повлиявших на четыре товарные группы. Мы оцениваем, какие факторы учитывать при принятии решения по монетарной политике, а на какие центральный банк не должен реагировать.

Важно также, чтобы эти факторы не давали косвенных эффектов на цены других товаров, чтобы они не инкорпорировались в долгосрочные инфляционные ожидания. Безусловно, если это происходит, то это является фактором для включения монетарной политики. Поэтому сейчас как раз идет оценка, чтобы понять, этот шок краткосрочный или же он превращается в долгосрочный. Ситуация динамичная: когда она разворачивалась в апреле-мае этого года, то выглядела как временный шок. Сейчас же она, вроде как, постепенно начинает сворачиваться: это видно по ценам на табак, по подекадной статистике Госстата, фиксирующей начало падения цен на мясо.

Что касается административных решений, то это тоже вопрос, который мы будем оценивать. Уже опубликован драфт проекта бюджета, в котором заложена минимальная зарплата, выше изначально прогнозировавшегося уровня, а также повышение акцизов. Это факторы, которые Национальный банк будет принимать во внимание.

-- Если подытожить текущее влияние вот этих факторов. Насколько серьезно, что динамика инфляции в последние месяцы закрутит неправильную спираль на базе инфляционных ожиданий населения?

-- Это риск, на который мы смотрим. Но ситуацию надо рассматривать в комплексе. Разумеется, что понятие макроэкономической стабильности не включает в себя только ценовую стабильность. Оно также включает в себя курсовую стабильность, финансовую стабильность и так далее. Курсовые ожидания во многом и инфляционные ожидания также поясняют. Колебания на валютном рынке есть, но эти колебания идут в две стороны, и глобально ситуация на валютном рынке контролируема, что является положительным фактором для инфляционных ожиданий.

Что касается риска, он есть, в первую очередь, со стороны фискальной политики. Безусловно, хотелось бы, чтобы уже не повторялась ситуация двух предыдущих лет, когда расходы бюджета приходились на конец года.

-- Остатки средств на едином казначейском счете на начало октября составляли 61,2 млрд грн, что в 4,5 раза больше прошлогоднего значения. Минфин говорит, что две трети этих средств принадлежат местным бюджетам, хотя разница для вас, наверное, не велика.

-- Да, местные бюджеты плюс накопление средств под выплату пенсий и субсидий. Но есть и хорошие новости. В этом году, например, Министерство здравоохранения, которое закупает импортные лекарства, уже половину всех своих потребностей удовлетворило, тогда как в прошлом году оно начало их удовлетворять только в начале декабря. И с НДС ситуация улучшилась. Она не превратилась в идеальную, когда НДС возмещается равными суммами 30 дней в течение месяца, но она уже не такая, когда 10 млрд грн выходили на рынок в один день.

-- Если говорить о ставках и ваших монетарных мерах влияния. Насколько они должны быть жесткими в сложившейся ситуации?

-- Этот вопрос обсуждается. Когда Нацбанк принимает решение по процентной ставке, он смотрит на диапазон не только текущей инфляции, а и будущей. Соответственно большое значение имеет не только инфляция на этот год, но и перспективы возврата в целевой диапазон. Раньше мы уже говорили о том, что видим возвращение к центральной точке целевого диапазона к середине следующего года. С учетом последнего развития как инфляционной динамики, так и проекта госбюджета, и всего прочего, нужно смотреть и оценивать, поменялась ли ситуация. Соответственно, это будет влиять и на наше решение по ставке.

--Это будет объявлено после 26 октября?

-- Да, 26 октября будет заседание правления НБУ по вопросам монетарной политики.

-- Инфляция в прошлом году замедлилась до 12,4% c 43,3% в 2015 году. Удастся ли по итогам 2017 года сохранить этот позитивный понижательный тренд?

-- Мы ожидаем замедления инфляции до конца года. Прогноз пока обсуждаем – он будет обнародован 26-го октября, поэтому не хотелось бы сейчас называть точные цифры.

Главное другое. Несмотря на неприятный факт увеличения инфляции, мы не видим ни галопирующей инфляции, ни сногсшибательной девальвации – ничего подобного нет. Сейчас наша задача, как полисимейкера (policy-maker), – правильно это коммуницировать и принять необходимые решения по монетарной политике, которые бы способствовали возвращению инфляции в целевой диапазон.

- На последнем аукционе 4 октября ставка по депозитным сертификатам выросла с 12,89% до 13,5%. Это как раз и есть одна из таких мер или это все же была реакция на ситуацию на валютном рынке?

-- Когда мы объявили трехмесячный сертификат, то на первых двух аукционах была значительная переподписка (в 4,5 и 3 раза – ИФ), но потом на фоне необходимости выполнения резервных требований (10 октября заканчивался срок резервирования), спрос уменьшился (в 6 раз к первому аукциону – ИФ). Меньший спрос дал большую ставку. Посмотрим, какой спрос будет сегодня на аукционе (ставка выросла до 14% – ИФ). Рынок себе находит подходящие параметры.

Такая же интересная ситуация складывается и на межбанке: правительство накопило достаточно много денег, объем размещения депозитных сертификатов упал, но межбанковский рынок все равно активно работает. Хотя, конечно, были изменения по ставкам: если раньше, когда депсертификатов и ликвидности было больше, межбанковская ставка больше тяготела к нижней границе нашего коридора, то на каком-то этапе она подошла к его центру. И никто не ходил за рефинансированием к центральному банку – это значит, что рынок сам удовлетворял свои потребности.

-- Как может повлиять рост инфляции на уровень депозитных и кредитных ставок, у которых до последнего момента была тенденция к снижению?

-- Депозитные ставки реагировали на инфляцию с определенным лагом. Особенно это было видно по нашим госбанкам.

Что касается их будущей динамики, то, по-моему, она будет больше определяться эффектом конкуренции, так как сейчас уже идет конкуренция за депозиты и кредиты в банковской системе. Сейчас оживляется кредитование, постепенный приток депозитов продолжается.

-- Так вот в том то и вопрос: не помешает ли такая инфляция этому притоку, так как ставка по депозитам получается уже отрицательная.

-- Она же не обязательно должна быть положительная.

-- МВФ рекомендует, чтобы была положительная

-- МВФ это говорит в отношении ключевой ставки, а не депозитной. Что касается депозитных ставок, то решение тут будут принимать банки. Если мы посмотрим на межбанковские ставки и ставки ОВГЗ, то в последнее время они примерно неизменны: кривая доходности сейчас и месяц назад близки, хотя в целом ситуация flexible (гибкая).

-- При такой инфляции низкие депозитные ставки в отсутствие альтернативных инструментов вложений вновь могут стимулировать население вкладывать в валюту, недвижимость или искать еще какие-то менее надежные вложения.

-- Опять же, это вопрос коммуникаций. Когда инфляция 16% – все пишут, что депозиты не защищают от инфляции, но когда она станет 11%, то разве будут писать, что уже защищает? – Не будут ничего писать!

Поэтому мы говорим, что есть какой-то всплеск, и Национальный банк будет принимать решения, которые будут направлены на возвращение инфляции в целевой диапазон.

Но нет волшебства, которое заставит инфляцию быстро снизиться, как и нет волшебства, которое заставит нашу экономику быстро расти.

-- В нашей стране все ждут волшебства. Я часто возвращаюсь к теме доверия, потому что его дефицит к действиям власти в Украине является одной из наибольших проблем. В прошлом году инфляция впервые за долгие годы точно совпала с прогнозом Нацбанка. Это существенно повлияло на то, что как минимум профессиональные участники рынка стали больше доверять НБУ, ориентироваться на его учетную ставку. На мой взгляд, нынешняя ситуация – это серьезный вызов для Нацбанка.

- Да, мы это тоже понимаем. Это является фактором, влияющим на нашу коммуникационную политику и мы, безусловно, учитываем его при принятии решений.

-- Выше вы говорили, что будете пересматривать ваши прогнозы. Речь идет о пересмотре на краткосрочный период или такой пересмотр затронет базовые вещи – сам целевой диапазон?

– Подчеркну еще раз – кардинально ничего не поменялось. Инфляционный шок, который прошла страна в 2014-2015 годах, закончился. Я еще в прошлом году говорил, что главный вызов для нас – не только быстро снизить инфляцию, но и зафиксировать ее на приемлемом уровне. Потому что Украина раньше уже имела низкие темпы инфляции, но она никогда не имела стабильно низкие темпы инфляции. Первую часть этой задачи мы решили, сейчас работаем над второй, и она более сложная, учитывая все экономические проблемы.

– То есть вы считаете, что мы все-таки не задержимся на этом уровне инфляции? Потому что есть отдельные мнения экономистов, что такие темпы инфляции отнюдь не проблема, они, мол, свидетельствуют, что экономика восстанавливается. Приводят пример Турции. Считают, что не следует с этим бороться.

– Турция не является положительным примером среди макроэкономистов. Большинство из них – как академических, так и в инвестиционном бизнесе, считают, что высокие темпы инфляции имеют отрицательное значение для экономического роста Турции. То есть, страна могла бы расти быстрее. Такие темпы роста цен способствуют возникновению нависающих дисбалансов, в частности, большой дефицит текущего счета. Пока это финансируется притоком капитала – хорошо, но когда этот фактор пропадает, ситуация становится совсем другой. Поэтому мне кажется, что лучше смотреть на наших западных соседей - Румынию, Чехию, Польшу, у которых снижение темпов инфляции теперь стало базой для серьезного экономического роста.

– Существуют ли риски для инфляционного прогноза на 2018 год. Будете ли 26 октября пересматривать только прогноз на этот год или еще и на следующий? Какие вы видите риски для следующего года? Например, в этом году цены на газ не повышали, значит, вероятно, это повышение перейдет на следующий год.

– Да, мы ожидаем в следующем году повышения цен на газ. Кроме этого есть риски фискальной политики, повышения заработной платы, пенсий. Хотя будем надеяться, что будут выдержаны те параметры, которые заявлены в бюджете и в программе МВФ относительно дефицита бюджета. Например, повышение или "осовременивание" пенсий в следующем году потребует ресурса 30 млрд грн, но будет происходить за счет распределения между разными статьями бюджета.

С другой стороны, есть и риски для прогноза в сторону его завышения. Например, статистическая база за этот год будет очень высокая: и по урожаю, и по овощам и фруктам, и по мясомолочным продуктам. Сложно ожидать, что эти продукты питания два года подряд будут также быстро расти в цене. Все-таки экономика восстанавливается, хотя она пока и не достигла своего пика – уровень ВВП сейчас ниже потенциального.

– Немного наивный вопрос, но он часто звучит. Если сравнивать цены наших соседей на транспортные, медицинские, образовательные услуги, то мы видим большой разрыв. Насколько это может отразиться на инфляции? Учитываете ли вы это в ваших прогнозах? То есть, если по группам питания, одежде, обуви цены уже более-менее схожи, то по услугам этот большой разрыв все равно остается.

– Один из факторов базовой инфляции – рост цен на услуги. Это здравоохранение, образование, содержание жилья и так далее. На этот разрыв повлиял эффект девальвации, но сейчас ситуация выравнивается.

– Еще один вопрос по инфляционному прогнозу правительства, который в конце мая был ухудшен до 11,2%. Тогда Нацбанк до последнего времени сохранял прогноз 9,1%. Сейчас уже понятно, что оценка правительства оказалась ближе к реальным значениям. Правильно ли я понимаю, что если правительство с его возможностями влиять на инфляцию в своих прогнозах закладывает более высокие оценки, то Нацбанку сложнее выполнять свои целевые ориентиры?

– Репрофайлинг портфеля облигаций внутреннего госзайма в собственности Нацбанка уже прошел. Теперь правительство тоже волнует инфляция. Во все последующие годы, кроме 2018-го, берутся темпы инфляции в марте за предыдущие 12 месяцев и рассчитывается, таким образом, купон по бумагам, который платится в мае. Аналогично – берется инфляция в сентябре для купона в ноябре. Я считаю, что такая рыночная заинтересованность намного эффективнее меморандумов, переговоров и прочих подобных подходов. Введение инфляционного компонента будет способствовать бюджетной дисциплине.

-- А стоит ли, на ваш взгляд, в ситуации роста инфляции возвращать какие-то элементы ценового регулирования?

-- Рост цен не связан с отменой ценового регулирования. Посмотрите на ситуацию на рынке овощей и фруктов. Надо действовать рыночными методами. Для некоторых ситуаций есть Антимонопольный комитет. Необходимо также стимулировать развитие бизнеса – у правительства же есть инструменты поддержки отдельных отраслей.

Опять же, когда говорят, что цены на все товары растут, то это не так – не на все. Всегда человек фокусируется на негативных вещах. Например, цены на товары, связанные с импортом – как продуктовым, так и не продуктовым, не растут.

-- В сентябрьском отчете об инфляции Госстат указал на рост цен на одежду и обувь на 8,9%.

-- Это за месяц, а в годовом выражении они выросли меньше, чем в прошлом году – всего на 1%. Это особенности сезонной статистики, которые проявляются в двух месяцах в году – в марте и сентябре: Госстат по своей методологии считает новую коллекцию – в данном случае, осенне-зимнюю. Цены на нее не пересматриваются каждый месяц, а скачками. В прошлом году цены выросли на 10%, а сейчас – на 9%, что, мне кажется, все равно много, так как гривня девальвировала за год всего лишь немногим более 2% (конец сентября к концу сентября прошлого года).

– Подытоживая. Судя по вашим ответам, Нацбанк не видит причины для принятия очень жестких монетарных мер.

– Да, не видим чего-то галопирующего. Что касается проблемы недоверия, то мы обсуждали ее с коллегами из других стран – к сожалению, эту проблему тяжело побороть одномоментно.