Эксклюзивное интервью председателя Национальной комиссии, осуществляющей госрегулирование в сфере связи и информатизации Александра Животовского агентству "Интерфакс-Украина" Вопрос: В этом году комиссия провела долгожданный конкурс на получение лицензий на 3G. Были положительные отзывы о его проведении, в том числе и от международных инвесторов. Вкратце оцените результаты конкурса и расскажите о подготовке к внедрению следующего, четвертого поколения в Украине. В частности, недавно президент в своей речи сообщил о проведении в 2017 году тендера по 4G. Расскажите об этом подробней. Ответ: Если коротко, то конкурс прошел успешно, продали сразу три лицензии, обеспечив нормальную конкуренцию. Операторы уже начали разворачивать сети, инвестируя в инфраструктуру. А это и закупка нового оборудования, и заказы на строительные работы для украинских подрядчиков. Уже открываются тестовые зоны – процесс запущен. Следующий шаг – это внедрение 4G-стандарта. В Европе LTE-сети уже давно развиваются, запущен процесс внедрения связи четвертого поколения и у наших коллег по Восточно-европейскому партнерству: Грузии и Молдавии. В НКРСИ работа над этим вопросом началась еще с августа прошлого года, одновременно с подготовкой к 3G. Была создана рабочая группа, в которую вошли представители госорганов (Госпецсвязи, Минобороны, АМКУ) и операторов. Мы определили несколько диапазонов, в которых просматриваются коммерческие кейсы по 4G – это 800 МГц, 900 МГц, 1800 МГц, 2300 МГц и 2500 МГц. Но все эти частоты не свободны. Поэтому, прежде всего, необходимо провести инвентаризацию всего спектра, чтобы понять, где у нас работают коммерческие операторы, где работают специальные пользователи, как долго они будут там работать и надо ли проводить конверсию. Когда мы будем иметь полную картину по радиочастотному спектру, мы сможем предпринять необходимые регуляторные меры. По существу это будут изменения к закону о радиочастотном ресурсе, которые позволят нам задать механизмы для перераспределения спектра частот. Вот два направления нашей работы по внедрению 4G. Вопрос: Вы уже определились, кто будет проводить исследования радиочастотного спектра? Ответ: Операторы предложили привлечь к исследованиям не только украинские институты, которые были задействованы в работе по 3G, но и западных консультантов. Мы полностью поддерживаем эту идею. Думаю, что во взаимодействии с западными экспертами мы сможем максимально эффективно использовать европейский и мировой опыт в реализации всех мероприятий, необходимых для запуска новых технологий. По результатам исследований мы должны сформировать дорожную карту развития отрасли на следующие несколько лет, с рекомендациями по внедрению конкретных механизмов для ее реализации. Это важно для операторов, которые должны понимать перспективу, планируя свою деятельности, и особенно сейчас, в период больших инвестиций в развитие сетей в связи с освоением 3G-лицензий. Совместно с операторами мы сформулировали основные задачи и разработали проект технического задания для проведения исследований. Направили запросы десяти ведущим международным консалтинговым компаниям, которые специализируются на телекоммуникациях и имеют опыт реализации проектов по рефармингу в разных странах, в том числе и в Европе. От шести компаний получили "обратную связь", а по итогам дальнейших консультаций у нас сформировался портфель из трех предложений от авторитетных британских компаний с описанием необходимых работ, их объемов и предполагаемой стоимости. На данном этапе эти материалы изучаются операторами для подготовки предложений по определению основного исполнителя, взаимодействию с ним и механизму финансирования. Мы приглашаем к участию в проекте всех участников рынка, никаких барьеров. Но понимаем, что по факту это будет 4-5 компаний с амбициями внедрения 4G-технологии. Вопрос: Есть уже операторы, проявившие заинтересованность? Ответ: Три крупнейших оператора мобильной связи не скрывают своей заинтересованности в 4G. Возможно, этот список пополнится и другими желающими. Для реализации дальнейших шагов мы создадим более узкую рабочую группу, куда войдут по одному представителю от компаний, участвующих в финансировании, от Министерства обороны, Госспецсвязи и от нас. Этой группой будет доработан и согласован весь пакет документов, необходимый для проведения исследований. Результат должен быть приемлемым для всех заинтересованных сторон. Кроме того, необходимо эту работу формализовать либо указом президента, либо распоряжением правительства, как это было с 3G. Все должны понимать, что есть согласованный план действий: проводятся исследования и на основании полученных результатов, с учетом рекомендаций международных экспертов, разрабатывается и внедряется регуляторно-правовой инструментарий для проведения рефарминга и подготовки тендера по продаже 4G-лицензий. Вопрос: Готовы ли операторы к рефармингу? Ответ: Необходимость проведения рефарминга очевидна для всех участников рынка, но самостоятельно, путем простого обмена частотами, они вопрос решить не смогут. Эта задача выходит далеко за рамки возможностей отдельно взятых операторов и их коммерческих интересов. Поэтому нужно изначально садиться и договариваться всем вместе о принципах обмена частотами, о формировании цены на лицензии с соответствующим обоснованием. Одна из основных задач государства – это эффективное использование ресурсов, в том числе и радиочастотного спектра. И чтобы избежать долгих дискуссий касательно цены, необходимо подготовить предложение, подкрепленное убедительными аргументами. В основу должен быть заложен анализ формирования цен на телекоммуникационных рынках разных стран, проведенный с привлечением независимых экспертов. Понятно, что стоимость частот в разных диапазонах разная — "высокие" стоят меньше, чем "низкие". Например, если мы 3G-лицензии в диапазоне 2100 МГц продали по цене 0,164 евро за 1 МГц на одного человека, то в Грузии, в декабре прошлого года, Vimpelcom купил лицензии в 800-м диапазоне по 0,264 евро Вопрос: Ранее вы заявляли, что есть компании, которые "держат" у себя частоты, но не используют их на полную силу. Вы как-то проверяете эти компании, занимаетесь этим вопросом? Ответ: По действующей редакции законодательства у нас нет предпосылок для аннулирования лицензий таким компаниям. При этом все понимают, что эти компании сегодня не платят реальную цену за этот радиочастотный ресурс. Для сравнения: операторы мобильной связи за свои GSM-частоты платят 20 тыс. грн/МГц в одном регионе, а в ряде перспективных для развития 4G-диапазонов ставка составляет всего 30 грн/МГц. По-моему, самый эффективный способ стимулирования таких компаний – это поднятие планки экономической целесообразности по средствам увеличения ренты на радиочастотный ресурс. Тогда они вынуждены будут либо развивать бизнес на этих частотах, либо отказываться от них полностью или частично. Вопрос: Вы уже инициировали подобные изменения? Ответ: Пока нет. Сначала нужно провести исследования, а потом запустить процессы в комплексе. Мы исходим из того, что у компаний, которые занимают частоты в перспективных диапазонах, нет лицензий на 4G. Именно поэтому, когда я говорю о технологической нейтральности, я делаю акцент на том, что к этому надо подходить осторожно: если мы просто введем технологическую нейтральность без перераспределения частот, это будет во вред рынку и государству. Принцип технологической нейтральности предполагает приблизительно равное распределение спектра. Поэтому у нас внедрение технологической нейтральности возможно только в комплексе с рефармингом. Наша задача – дать возможность всем операторам развивать новую технологию, избегая диспропорции. Вопрос: То есть, процесс подготовки к тендеру на 4G и введение технологической нейтральности – это будут параллельные процессы? Ответ: Можно сказать и так. Есть три инструмента, позволяющие запускать новые технологии, - технейтральность, рефарминг и продажа новых частот. Для обеспечения равных конкурентных возможностей для участников рынка, мы должны задействовать все три. Но сначала мы получим результаты исследований экспертов, затем стоит провести консультации со спецпользователями, а потом всем вместе, учитывая рекомендации экспертов и потребности операторов, определить каким должен быть тендер на частоты. Возможно, это будет тендер на пакеты частот. Ведь для развития бизнеса, оператору необходим портфель частот – немного низких, которые дают территорию, и высоких - которые дают мощность в городах. Вопрос: Я правильно понимаю, что даже при введении технологической нейтральности, нужно будет получать новую лицензию? Ответ: Да, поскольку действующие лицензии выдавались с учетом привязки диапазона к использованию конкретной технологии. Например, для 900/1800-диапазонов, прописано, что в этих частотах можно предоставлять услуги только с использованием GSM-технологии. Вопрос: Давайте по срокам. В 2017 году вы планируете запуск. Что по этому проекту вы планируете сделать до конца текущего года? Ответ: Закончить подготовительные консультации и оформить наши планы распоряжением Кабмина или указом президента. Затем заключить договоры с западными консультантами и начать работу над исследованием. Если мы успеем в этом году – будет хорошо. Далее, год уйдет на исследования, еще один год – на рефарминг. А в 2017 году мы планируем выйти на проведение тендера. Вопрос: Теперь хотелось бы поговорить о ваших законодательных инициативах. Закон "Об электронных коммуникациях" готовится, как я понимаю, на смену закона "О телекоммуникациях". Расскажите, что нового появится в законодательстве. Ответ: Мы изначально задействовали прозрачный подход к общественному обсуждению наших инициатив: у нас есть рабочая группа по подготовке законопроекта, в которую входит порядка 60 представителей рынка и госорганов. Это принципиально, поскольку, по сути, мы переписываем действующий закон о телекоммуникациях. Что нового в нем? Во-первых, это упрощение входа на рынок. Если сейчас оператор должен предоставить НКРСИ пакет документов, затем комиссия в течение 30 дней их рассматривает и лишь потом принимает решение о внесении в реестр, что дает право вести деятельность на рынке, то по новой процедуре – прислал в электронной форме заявку и все – можешь работать. Во-вторых, это отмена лицензирования видов деятельности. Сейчас компании вынуждены получать лицензии на каждый вид деятельности в сфере телекоммуникаций, например, на обслуживание сетей. Мы же исходим из того, что лицензироваться должен только ограниченный ресурс – частоты и номерной ресурс. Третий очень важный момент – это так называемое ex ante регулирование. Есть два вида регулирования - ex ante и ex post. Ex post – это то, чем занимается Антимонопольный комитет, когда есть монополист по факту либо есть сделка, по которой нужно проанализировать риски монополизации. Ex ante – это когда обеспечивается конкуренция, исходя из текущего положения на рынке действующих игроков и потенциального прихода новых. Поясню на примере двух рынков – ШПД (широкополосный доступ к интернету – ИФ) и мобильной связи. Например, ШПД. Игроки начинают развивать услуги в каком-то районном центре. Есть крупный оператор, который завел туда оптику и выставляет такие цены, что другим операторам экономически нецелесообразно вообще заходить в этот город. Таким образом, этот большой оператор становится там доминирующим и возникает монополия на отдельно взятом географическом рынке. А наша задача как регулятора обеспечить потребителю выбор. Если говорить о рынке мобильной связи, то после событий прошлого года, очевидно, что в обществе есть запрос на нового оператора. Но есть существенные барьеры для входа на рынок. Это, как минимум, ставки интерконнекта. Новый оператор, у которого, к примеру, только 100 абонентов вынужден конкурировать с оператором, у которого 10 тыс. абонентов. Разница несопоставимая. Чем больше абонентская база оператора, тем больше звонков приходит на его сеть, в результате образуется существенный перекос трафика в сторону большого оператора. И при равных ставках интерконнекта возникает значительный отток средств в сторону большого оператора. Это ложится дополнительным финансовым грузом на новичка, который должен вкладывать существенные инвестиции в развитие своей сети. Очевидно, что этот сегмент рынка, а это - оптовый рынок, нуждается в регулировании. Один из подходов – это введение ассиметричных ставок интерконнекта, с использованием которых создается паритет для всех операторов. Но само определение таких ассиметричных ставок требует глубокого анализа и моделирования рынка в целом, поэтому применять данный инструмент следует очень осмотрительно. Это два примера ex ante - регулирования. А в целом, оно сводится к трем вещам. Первое – обеспечение равного для всех игроков рынка доступа к инфраструктуре. Чаще всего это применяется в спорах по кабельной канализации. Когда мы говорим о конкуренции в фиксированной связи – в 90% случаях мы подразумеваем равный доступ к инфраструктуре. Второе – регулирование розничных тарифов. Оно сводится к анализу отчетности и себестоимости услуг, что позволит эффективно противодействовать демпингу и тарифной дискриминации со стороны доминирующих операторов. И третье – регулирование оптового рынка. Вопрос: Сейчас, согласно закону, комиссия не может этого делать? Ответ: В том-то и дело, что на данный момент регулятор не имеет таких возможностей. Например, несколько лет между операторами возникали серьезные трения по поводу интерконнекта. Чтобы урегулировать споры, было принято волевое решение о введении единой ставки на уровне 36 копеек. Сегодня нельзя сказать, почему ставка именно такая, поскольку операторы, согласно законодательству, не обязаны предоставлять информацию, которая давала бы представление о себестоимости этой услуги. У нас нет данных - нам не с чем работать. Другой аспект – это контроль качества услуг. Есть компании, которые сидят в перспективных диапазонах, и де-юре присутствуют во всех регионах. По факту это не значит, что они предоставляют услуги, они просто поставили одну антенну в регионе и лицензионные условия как бы выполнили. С этим тоже надо что-то делать. Еще один аспект, очень популярный у нашей общественности, - стоимость лицензий на РЧР. Часто приводят в пример скандинавские страны, где лицензии раздавались фактически бесплатно. При этом забывают сказать, что там ставятся жесткие условия по обеспечению интернет-услугами малонаселенные территории и существует механизм контроля над выполнением. Если убрать плату за лицензию, то теоретически у оператора появляются дополнительные средства для инвестиций в регионы. Но если на оператора накладываются обязательства, например, покрыть города с населением 10 тыс. человек, то должен быть предусмотрен механизм контроля, иначе, в чем смысл лицензирования? Значит, оператор должен отчитаться, сколько у него по факту есть в этом 10-ти тысячнике абонентов, а регулятор должен иметь возможность убедиться, что это реальные абоненты, которым предоставляется услуга с определенным показателем качества. Соответственно, регулятор должен иметь право и возможность проконтролировать выполнение оператором своих обязательств и при необходимости воздействовать на оператора санкциями или штрафами. Вопрос: В новом законе такая возможность предусматривается? Ответ: Да, предусматривается. Но я хотел бы отметить, что речь идет не об усилении или увеличении регулирования. Мы концептуально меняем подходы к регулированию. С одной стороны, открытый доступ на рынок, отсутствие лицензий и рисков остановки деятельности через их аннулирование. С другой стороны, механизм контроля и ответственности за нарушение. Это применяемый в Европе подход, который нам необходимо внедрить в Украине. Вопрос: А какие еще новшества в законе? Ответ: ex ante – это один существенный блок. Второй – это независимость регулятора. Вопрос: Про регулятора тоже будет в этом законе? Не будет отдельного? Когда-то подобная идея обсуждалась. Ответ: Идея об отдельном законе, возможно, и будет воплощена. Но, поскольку мы с отраслью обсуждаем кардинальные изменения в законодательстве, то необходимо найти консенсус и в вопросах функционирования регулятора. Презентуя рынку свое видение модели регулятора, мы решили обратиться к опыту наших зарубежных коллег. В конце мая в Киеве состоялся телекоммуникационный форум, в котором приняли участие руководители регуляторов Швеции, Литвы, Грузии и Молдовы. Мы инициировали в рамках Форума проведение дискуссионной панели регуляторов, на которой обсуждались европейские подходы к функционированию регуляторного органа и реализация этих подходов в отдельно взятом государстве. Фабула выступлений наших европейских партнеров сводилась к следующему: эффективность регуляторного органа по выполнению функции защиты потребителей лежит в плоскости его максимальной независимости. В чем состоит независимость регулятора? Первый аспект – это финансирование. В мировой практике применяются разные модели – напрямую из отрасли, из бюджета или же смешанные. Но важна не модель финансирования, а его достаточность для обеспечения деятельности регулятора. Прежде всего, речь идет о кадровом ресурсе. Регулировать деятельность компаний с миллиардными оборотами должны специалисты соответствующей квалификации и зарплатами, которые бы отвечали уровню средней зарплаты по отрасли. Таких диспропорций как сегодня быть не должно. Зарплатный фонд – это одна составляющая бюджета, другая – это радиочастотный мониторинг. Это еще одна большая тема для дискуссий с операторами и поиска компромисса. Что у нас сейчас происходит? В действующем законе прописано, что мониторинг проводится УГЦРом, он обязательный, но делается по заявкам операторов. Т.е. конфликт заложен в самом законодательстве. Операторы соглашаются с тем, что мониторинг является государственной функцией и его надо проводить. При этом они считают, что оплачиваться мониторинг должен из взносов за РЧР. В год операторы платят в бюджет порядка 1,7 млрд ренты за РЧР, мониторинг обходится в 400 млн грн. в год. То есть, мы должны прийти в Минфин с предложением вытащить из бюджета 400 млн на проведения мониторинга? Так это не работает. Ни Минфин, ни Кабмин нас не поддержат. Нужно искать другие механизмы. Вопрос: Каким Вы видите финансирование регулятора? Ответ: Мы считаем, что источников финансирования должно быть два – часть напрямую от операторов в виде регуляторного сбора и часть из средств, перечисляемых операторами в бюджет за радиочастотный ресурс. Бюджет регулятора складывается из фонда оплаты труда — в соответствии со средними показателями по отрасли, затрат на аренду офиса, средств связи и т.д., а также затрат на мониторинг. Делим этот бюджет на доходы отрасли и получаем определенную долю процента. Это упрощенный расчет регуляторного сбора. Вопрос: Как это законодательно можно урегулировать? Вписывается процент отчислений в закон? Ответ: Да. В текущей редакции законопроекта мы предлагаем 5% от сбора за радиочастотный ресурс и не более 1% с доходов операторов. Мы изначально отказались от фиксированной процентной ставки, как это принято, например, в Грузии. Там, основным источником финансирования является закрепленная законом регуляторная плата в размере 0,75% от общей стоимости предоставленных услуг. Мы выбрали более гибкую и лояльную к рынку систему. Например, с ростом доходов рынка ставка может быть снижена без необходимости вносить изменения в законодательство. Вопрос: Всех ваших лицензиатов? Ответ: Всех тех, кто внесен в реестр как оператор и провайдер телекоммуникаций. Вопрос: Как восприняли это сами операторы? Ответ: На одном из последних заседаний рабочей группы мы как раз обсуждали этот вопрос. На самом деле операторы тоже хотят, чтобы в регуляторе работали квалифицированные сотрудники, с которыми они говорили бы на одном языке, чтобы мониторинг был заботой государства, и не приходилось каждый год подписывать договора с госпредприятием. Мы предусмотрели прозрачную схему контроля над бюджетом регулятора и предлагаем создать бюджетный совет, в который войдут представители от президента, Кабмина, ВР, наделив его функциями надзора за формированием и использованием бюджета. И, естественно, бюджет должен быть публичным и доступным для просмотра в Интернете. Кроме того, мы закладываем обязательный ежегодный аудит, который должен проводиться одной из ведущих и авторитетных компаний. Это общепринятая практика. Но финансирование – это лишь один аспект, другой, более важный, – это независимость регулятора в принятии решений. Мы общались на форуме с коллегами из Молдовы и Грузии по этому поводу. В Молдове, например, в год принимается 150 актов, у нас по плану только 30. Почему так? На сегодняшний день в Украине внедрение новых регуляторных актов происходит по сложной и обременительной системе двойного согласования. Сначала мы принимаем документ и обсуждаем его с рынком. К обсуждению мы также привлекаем и представителей заинтересованных госорганов. Уже доработанный документ мы отправляем на официальное согласование в Регуляторную службу, Минюст, Минобороны, Госспецсвязи и т.д. Как правило, это 5-6 государственных органов. И у каждого из них могут появиться дополнительные пожелания или замечания. И мы вынуждены снова дорабатывать и отправлять на согласование. К сожалению, этим часто пользуются отдельные участники рынка, которым что-то в этом акте не понравилось, блокируя, таким образом, его внедрение. А в результате мы ходим по кругу. На прохождение всей процедуры у нас уходит 5-6 месяцев. Это серьезно тормозит нашу работу. Необходимо вносить изменения, предоставив регулятору возможность принимать необходимые решения на основе консультаций с участниками рынка, как это происходит у наших партнеров в Европе. Вопрос: А как в Молдове, например, это происходит? Ответ: В Молдове органы исполнительной власти вносят свои предложения наравне с участниками рынка в рамках публичного обсуждения. Дальше регулятор принимает решение и точка. Если кто не согласен, он может опротестовать решение регулятора в суде. Нельзя постоянно ходить по кругу. Мы пытались проанализировать, что в последние 10 лет происходило в отрасли. Результат печальный - ничего не происходило. Потому что большую часть документов так и не смогли вытащить из этого круга… Вопрос: Новый законопроект предполагает урегулирование этих вопросов? Ответ: Да, там предусмотрен следующий алгоритм: мы разрабатываем акт, обсуждаем его с отраслью, затем принимаем решение и оно обязательно для всех операторов. Если кто-то не согласен, он вправе оспорить это в суде. Наши коллегии из Швеции рассказывали, что в свое время многие их решения оспаривались в суде и отменялись. Но со временем качество подготовки документов повышалось, что привело и к изменению статистики. Всех удовлетворить нельзя, но если большая часть рынка поддерживает решение, то в суде легко доказать правоту регулятора. И это очень важная часть нашего законопроекта. Для того, чтобы нашу отрасль вытянуть, нужно работать быстрее и больше. Собрались, обсудили, пришли к мнению, что это полезно для рынка, приняли решение, двигаемся дальше… Вопрос: Когда вы прогнозируете, что законопроект может быть внесен в Раду и когда может быть принят? Ответ: Мы уже заканчиваем работу над документом, остались последние штрихи. Думаю, что уже осенью он может быть принят парламентом. Мы проделали значительную домашнюю работу. Документ, который у нас рождается, проработан со всей отраслью: каждый раздел, каждый пункт. И это вселяет уверенность, что законопроект наберет проходной балл. Вопрос: Хотелось бы еще прояснить положение о ставках интерконнекта. На Телекомфоруме, о котором говорилось выше, Вы упомянули, что ставки могут снижаться. Как вы планируете решать этот вопрос? Будут ли пересматриваться ставки в этом году? Ответ: Я уже не раз говорил, что ставки интерконнекта должны снижаться, стремясь к нулю. Но нужно учитывать, что у отдельных операторов доходы от интерконнекта занимают существенную долю в общих доходах. И просто обнулить их - означает срезать доходы отрасли. Поэтому к этому процессу нужно подходить взвешенно. Мы исследовали этот вопрос: ЕС идет по пути снижения ставок. Сейчас в Европе ставка интерконнекта - 0,01 евро. В Украине год назад она составляла 0,04 евро. Но с учетом падения гривны это уже всего 0,015 евро. Разница незначительная. Проблема в другом – в запертом внутри сетей трафике. Сейчас мы завершаем подготовительные работы по запуску услуги переноса номера, которая призвана "разогнать" на рынке конкуренцию за качество. Но эта услуга не будет работать, если внутрисетевые звонки бесплатны, а между сетями – заградительные ставки интерконнекта. Кроме того, ноль в сети тормозит рынок. Мы понимаем, что операторы, не имея новых технологий, дрались за абонента всеми доступными методами. Но сегодня этот ноль бьет по ARPU. Поэтому наша задача – снижать заборы и вытолкнуть наверх трафик между сетями. В этом направлении мы и будем работать. Также планируется одновременно начать процесс запуска услуги MNP и снижение ставок интерконнекта. По нашему плану услуга должна заработать уже с января 2016 года. На сегодняшний день определен администратор базы данных – это УГЦР, как и настаивали операторы. В августе администратор должен провести прозрачный тендер по выбору поставщика оборудования и программного продукта. Вопрос: Это будет открытый тендер? Ответ: Это будет абсолютно открытый прозрачный тендер. Сейчас УГЦР готовит требования по оборудованию и софтам, на основе которых будет объявлен конкурс. В конкурсе смогут участвовать все, у кого есть опыт внедрения подобных проектов в других странах и соответствующая квалификация. Требование к вендорам простое: это должны быть понятные компании, оборудование и решения которых будет совместимо с оборудованием и софтами операторов - им ведь нужно будет вести локальные базы данных. Вопрос: Недавно в прессе разгорелась дискуссия по поводу идентификации абонентов. Насколько я понимаю, MNP предполагает обязательную регистрацию. Оператор "Астелит" выступает против этого, говоря, что другие услуги предоставляются же абоненту без идентификации, например мобильный интернет, то почему при этой услуге должна быть идентификация. Ответ: Позиция любого оператора ограничивается его коммерческими интересами. Мы же, как регулятор отрасли, должны быть над процессами и руководствоваться интересами государства и отрасли в целом. У нас 95% анонимных пользователей и тут нечем гордиться, никакого отношения к свободе слова это не имеет. Если посмотреть на опыт большинства стран мира, то там вы либо предоставляете свой паспорт при покупке сим-карты, либо вы покупаете без паспорта, но карта будет действительна максимум пару месяцев, а потом все равно нужно будет пройти регистрацию. Тут есть два важных фактора. Первый – это национальная безопасность. Очевидно, что когда страна находится фактически в состоянии войны, этим нельзя пренебрегать. И второй – это развитие дополнительных услуг. Сейчас многие пользуются интернет-банкингом, получают выписки-балансы на свои мобильные телефоны. А так как 95% абонентов у нас без регистрации, то мы все больше сталкиваемся с таким видом мошенничества, когда крадутся телефоны вместе с персональными данными и начинаются неприятности со счетами. Поэтому регистрация уже становится необходимостью. Есть два подхода – можно обязать регистрироваться и это уже обсуждается. Согласно статистике, треть абонентов каждого оператора меняет сим-карту раз в год. Это очевидно из публичных отчетов операторов. Поэтому тезис о том, что если обязать всех зарегистрироваться, то люди из отдаленных регионов "не дойдут" до магазина, где можно зарегистрироваться, несостоятелен. Другой подход - мотивировать людей приходить и регистрироваться в случае замены или утери карточки, дополнительных услуг, как финансовых, или того же переноса номера. В этом случае вопрос безопасности отключается, но рынок постепенно увеличивает долю регистрированных пользователей. Так или иначе, за регистрацией будущее. Сейчас в розничный рынок все больше проникают технологи BIG DATA для изучения спроса потребителя по всем сферам жизнедеятельности, открываются новые перспективы и новые потребности. Но пока нашим мобильным операторам это не интересно, поскольку они продают преимущественно голос. Когда же они будут предоставлять другие услуги, тогда без идентифицированного абонента двигаться будет почти невозможно. Хотя недавно я услышал, что "Киевстар" думает о создании финансовой компании. Это как раз пример движения в сторону дополнительных услуг. Вопрос: Я правильно понимаю, что услуга MNP будет платной для абонентов? Ответ: Услуга не может быть бесплатной, потому что есть себестоимость ее производства. К тому же определенный барьер перехода будет содействовать обдуманности шагов абонента. А вот конкретная стоимость – это уже предмет будущей дискуссии. Это должна быть такая цифра, которая не будет слишком обременительна для абонента. Логичнее всего привязываться к определенному коэффициенту от ARPU. Вопрос: Мой последний вопрос относительно сбора в Пенсионный фонд от услуг мобильной связи. Не планируете ли вы инициировать его отмену с учетом того, что услуга мобильной связи перестала быть роскошью? Ответ: Речь идет о доходах бюджета и расходах операторов. И это вопрос скорее к правительству и парламенту. С точки зрения регулятора, могу сказать, что пока я не вижу, чтобы операторы испытывали проблемы с маржой. Но в свете тех инвестиций, которые они вкладывают сейчас в развитие, мы также не считаем правильным дополнительное налоговое давление на операторов. Тем более, что они инвестируют в те работы и услуги, которые увеличивают доход в бюджет.