Интервью с председателем наблюдательного совета Украинской ассоциации международных инвесторов (UVCA), управляющим партнером венчурной компании AVentures Андреем Колодюком Вопрос: В Украине бизнес в свое время находчиво использовал мировую моду на венчурное инвестирование и провел через Верховную Раду закон об институтах совместного инвестирования (ИСИ), в котором выписал венчурные фонды фактически как внутренний оффшор. Фонды прямых инвестиций (private equity), которых в стране насчитывалось от силы с десяток, всячески просили не путать их с венчурными фондами. В рамках налоговой реформы Верховная Рада отменила льготы ИСИ. Какой теперь смысл вкладывается в украинский венчур, который вы объединили в ассоциацию? Ответ: Венчурные фонды инвестируют в разные сектора экономики, но в мире около 90% венчурных инвестиций относятся к сектору IT-технологий. Катализатором создания в прошлом году Украинской ассоциации венчурного капитала и прямых инвестиций (UVCA) стало появление порядка 10 новых игроков, которые начали инвестировать в IT в 2014 году. Это очень важно для нас, для венчурного рынка. Когда AVentures Capital начинал в 2011 году, мы были первым и единственным игроком. Тогда же я понял разницу между венчурным фондом и фондом прямых инвестиций, так как был знаком со своими коллегами из Euroventures Ukraine, Horizon Capital, SigmaBleyzer. Разница, по сути, в двух вещах. Во-первых, они инвестируют достаточно крупные суммы. Например, у Horizon это было от $15 млн, у Euroventures -- меньше, но все равно значительная сумма. Во-вторых, фонды прямых инвестиций инвестируют на поздних стадиях. Им нужна компания на таком уровне развития, когда, возможно, рост уже не такой большой, но уже есть некая стабильность, есть вещи, которые можно просчитать. А венчуры инвестируют на ранних стадиях, когда нет смысла смотреть на P&L (profit and loss statement - ИФ), на финансовые модели, а есть смысл смотреть только на команду, на продукт и возможности того, что этот продукт можно масштабировать. И мы ищем рост в 10-20 раз этой компании, иначе тогда не будет работать экономика венчурных инвестиций. Вопрос: Почему вы сблизились с таких разных полюсов и создали одну ассоциацию? Ответ: Много интересного произошло в нашей стране, что нас сблизило, у многих прояснилось сознание (улыбается). Я верю в самоорганизацию. Я увидел интерес инвесторов в том, что появилось окно возможностей, в том числе в формировании инвестиционного климата. А в этом больше всего заинтересованы компании, которые уже инвестируют в этой стране. Культура венчурных инвестиций предполагает синдикацию многих инвесторов. Мы являемся проповедником этой культуры: у AVentures из восьми инвестиций в пяти уже есть внешние инвесторы, и мы всячески приглашаем наших коллег инвестировать вместе с нами. Такая природа этого бизнеса. Вторая причина - мы прекрасно понимаем, что нашей стране очень нужны инвестиции, ее будущее зависит от этого. Нам очень важно показать, что во время войны инвестиции возможны. Во время осенней конференции в Сан-Франциско мы показали, что война - это не значит, что деньги в страну не пойдут. Мы всячески используем опыт Израиля, мы его раскрываем, показываем - там 20 лет война, но 2013 год принес $11,7 млрд инвестиций, большая часть которых пошла в IT-сектор. Я модерировал панель в Сан-Франциско. Из зала был задан вопрос: собираетесь ли вы инвестировать в Украину? Там были фонды, уже инвестирующие в страну (Intel Capital, Almaz Capital), и были новые, у которых по несколько миллиардов долларов в управлении. Так вот, они отвечали, что будут продолжать инвестировать, так как война не является сдерживающим фактором. Точка. Ничто так не укрепляет веру в сектор и страну как инвестиции существующих инвесторов. Когда мы видим каждую неделю инвестицию в сектор, то нам легко отвечать на вопрос, "что у вас там происходит". Так что телевидение не всегда правильно отражает картинку, что происходит. Поэтому UVCA -- это объединение как локальных инвесторов, так и новых международных, и вместе нас насчитывается уже 32 компании. Ассоциация принята в члены европейской ассоциации EVCA и таким образом интегрировалась в инвестиционный рынок Европы. Мы завершили подготовку Меморандума (road map)по созданию инвестиционного климата. Кризис - это же возможности. Опыт Грузии, Израиля показывает, что можно реализовать самые несбыточные, на первый взгляд, цели. Положительными являются две вещи: первое - наличие объектов для инвестиций в стране, второе - наличие игроков. И ассоциация показала, что такие игроки на рынке есть. Вопрос: Вот вы сказали - 32 компании. Как вы там делитесь между фондами прямых инвестиций и IT-венчурами? Насколько я знаю, в реальном секторе сделок нет не то что каждую неделю, их практически вообще нет. Ответ: По игрокам больше венчурных инвесторов, чем фондов прямых инвестиций. Давайте честно, у нас не такая и развитая индустрия private equity (по количеству игроков, которых всего 5-6). Поэтому сейчас больше технологических инвесторов. Но я думаю, что фонды прямых инвестиций сейчас присоединятся, потому что им тоже важно, что мы делаем. Да, у них сегодня есть проблема, как выйти из проекта. Вопрос exit связан с инвестклиматом, с тем, что происходит в стране. Это общая задача и общий интерес для всех инвесторов. Почему такой интерес к IT? Потому что, во-первых, самое рабочее и самое живое, второе – меньше барьеров, третье – сегодня происходят exits (выходы из инвестиций), несмотря ни на что. У нас в ассоциации пять комитетов – research, legal, invest in Ukraine, ICT (information and communications technology) и энергетика. Сектор энергетики – второй после IT, где мы видим возможности. Сейчас там, по сути, Клондайк. Вопрос: О каком количестве и какой величины проектах сейчас идет речь? Ответ: Есть хорошая новость -- AVentures Capital совестно Ukraine Digital News выпустили фундаментальное исследование венчурного рынка Украины в сегменте IT и интернет технологии в 2012-2104 гг. – Dealbook. Это информация о 250 инвестициях в IT компании в Украине, о значительной части которых еще не знают, так как многие из них не были анонсированы по разным причинам. Там вы увидите все прошлое и настоящее этого рынка. А из последних сделок private equity, например, можно выделить покупку Europe Virgin Fund LP (EVF) под управлением Dragon Capital системы электронной доставки и оплаты счетов Portmone и выход из Slice члена нашей ассоциации фонда Singuler Guff. Вопрос: Отсутствие других направлений инвестиций, наверное, вас и сближает. Куда еще вкладывать? В аграрный сектор? Он показал себя во всей красе. После "Мрии" или "Синтала" сложно объяснить инвесторам, почему нужно вкладывать в аграрный сектор. Ответ: Не совсем так. Просто наличие, скажем так, двух неэффективных менеджеров, мягко говоря, не говорит, что этот сектор плохой. Сейчас самое время вкладывать в аграрный сектор. По причине мировой конъюнктуры и того, что с урожаем у нас в стране все нормально. У нас на агросектор смотрят категориями агрохолдингов. Вы знаете, что в Германии человек, у которого 200 гектаров, – это очень успешный предприниматель. И там 15 тонн с гектара урожайность, а у нас – три. Потому что агрохолдинги. Потому что они, выражаясь в терминологии IT, не фокусируются на своем продукте, на своем клиенте. Агрохолдинги идут очень широко и именно с этим связано во многом неэффективное управление, нехватка опыта масштабирования проектов и пр. Поэтому с точки зрения инвестиций в малый и средний бизнес, связанными с агро, – все для этого есть. В том числе и внутренний рынок. То есть даже не нужно никуда ничего экспортировать. Есть внутренний рынок. Там есть нюансы – нужно найти эффективных менеджеров, которые не пьют и не крадут. Деньги бегают за эффективными менеджерами. Еще один сектор - все, что мы называем рынком FMCG, который никуда не денется. У нас один из крупнейших рынков в Европе. А вопрос покупательской способности – это вопрос конкуренции. Я очень сильно верю в конкуренцию. Не могут у нас быть при наших доходах европейские цены на товары. Как только они, благодаря в том числе конкуренции и дерегуляции, дойдут до адекватного уровня, то объемы рынка позволят его расширить по многим позициям. Дальше - рынок электронной коммерции. Этот сектор экономики на стыке. Мы считаем, что это очень важный инструмент как для оффлайновых игроков, так и для тех, у кого нет оффлайна. Что касается перспектив, то кризис является важным фактором развития электронной коммерции. Еще подтянем инфраструктуру, я имею в виду 3G, и электронная коммерция у нас будет в этом плане одним из конкурентоспособных секторов. Вопрос: Какие еще секторы вы считаете перспективными для инвестиций? Ответ: Это энергетика в очень широком понимании – альтернативная, генерация. Знаете, почему это важно? Почему практически половина мирового майнинга биткоинов, как говорят, сейчас в Украине? Это связано не только с тем, что у нас продвинутые айтишники, но и с ценой на электроэнергию, которая очень важна для этого. Компания Bitfury основана выходцами из Украины, хороша тем, что производит чипсеты для майнинга и, соответственно, вот эта вот связка – наличие своего чипмейкера и электроэнергия в стране - позволяет нам быть конкурентоспособным на рынке bitcoin-money. Отвечаю на ваш вопрос просто и тезисно – огромнейшие возможности для инвестиций малого и среднего бизнеса. Если говорить о high-level, то это огромные инфраструктурные проекты, в первую очередь транспортные. Во что я верю? В то, что когда оставят в покое малый и средний бизнес, он сам найдет секторы для инвестирования. У нас неразвитость этого бизнеса налицо, особенно в регионах. И если в производство могут бояться сейчас вкладывать, то все сервисные бизнесы однозначно будут работать. А транспорт - это тоже сервисный бизнес. Вопрос только в регулировании этих отраслей, чтобы они были конкурентоспособны. Видите, что происходит? С одной стороны говорят, что бизнес бежит из Украины, а с другой я вижу обратное. Я вижу конкурентоспособных игроков, которые используют кризис для усиления таких позиций. Такой бизнес эффективно инвестирует в маркетинг. Вопрос: У вас есть примеры? Ответ: Опять, наверное, я буду про IT говорить. Вы видите сейчас tickets.ua? Это бизнес, которого два года назад не существовало. Далее. Зайдите в любой супермаркет, и вы увидите продвижение товаров. Вам нужно детально пообщаться с Всеукраинской рекламной коалицией. Да, рынок немножко просел, долгосрочных контрактов нет. И, тем не менее (мы это уже проходили в 1999 году), когда рынок сужается, активные игроки начинают активно инвестировать. Я вижу уверенность игроков рынка инвестировать именно сейчас. Вопрос: Это понятно на рынке IT. Всегда можно просто перевезти персонал в другую страну и работать дальше. А как перевезти завод? Ответ: Вы видите, что сейчас делает немецкая Billa? Она почти каждую неделю открывает новый магазин. Литовский Novus - та же картина. Это я только взял одну индустрию – ритейл. Они приняли стратегическое решение инвестировать в Украину, и они это делают. Они пользуются тем, что сейчас очень дешевая недвижимость, так как кризис и рынок подупал. Это один из примеров, когда кризис является катализатором для конкуренции. Что касается тезиса, что люди уезжают. Я вижу и обратную картину. Люди приезжают сюда, не только наши люди, которые там работали и учились. Я вижу каждую неделю людей из Германии, которые приезжают искать сооснователей IT-компаний, которые могли бы быстро и эффективно делать IT-продукты. Они обращаются к нам, чтобы мы помогли таких людей найти. Есть другая проблема в индустрии. У нас есть shortage (недостаток) в 100 тысячах специалистов, которые могли бы в индустрии работать. Это касается не только опытных специалистов, но и специалистов на начальных позициях. Эту позицию можно получить за 3-6 месяцев курсов. Половина программистов – это самоучки. Мы боимся, что чиновники пойдут делать Майдан, если их сократить? - Идите на курсы и получайте работу, которая позволяет вам зарабатывать $1,5-2 тыс., двери открыты. Brain Basket Foundation появился как раз для финансирования тех, кто не может позволить себе оплатить такие курсы. То есть, кто-то видит кризис, я вижу возможности. Возвратимся к вопросу: готовы ли уехать айтишники? Наверное, готовы, но потом возникает экономика. И выгоднее оставаться здесь. Киев защищен со всех сторон от вторжения. Вопрос: Что может предпринять государство для улучшения инвестклимата в стране? Возможно, новые законы? Ответ: У нас есть стратегия "Украина- 2020", в которой написано -- $40 млрд за 5 лет. А есть план действий, который позволяет реализовать эту стратегию? И вообще, кто сказал, что только 40? По разным оценкам, у нас только проектов на сумму от $40 до $350 млрд. Поэтому, когда спрашивают, а сколько денег можно привлечь в Украину, я отвечаю – столько, сколько у нас есть проектов, которые конкурентноспособны для привлечения денег. Действия, которые должны произойти, нужно сформулировать и внедрить. У нас сейчас двоякая ситуация. С одной стороны, есть вещи, которые не требуют законов. Например, важная для IT-инвесторов тема, связанная с интеллектуальной собственностью. Не нужно ни одного нового закона. Нужно только сделать так, чтобы заработала система защиты интеллектуальной собственности, равноценная защите частной собственности. Потому что во всем мире частная собственность равно интеллектуальной собственности. Да, законодательство нужно немного подкорректировать, но можно и не менять, а просто выполнять. У нас в законе определено, что Госслужба интеллектуальной собственности является органом госвласти, который занимается защитой интеллектуальной собственности. Но занимается неэффективно по разным причинам. И разрушается цепочка, из-за чего нельзя защитить частную собственность. Потому что судья не может разобраться в сути дела, например, без вывода эксперта, которым является инспектор этой службы. Цепочка не работала, можно сказать, что она была коррумпирована. Мы сейчас ставим вопрос ребром. Мы предлагаем план действий, согласно которому органы госвласти совместно с правоохранителями должны навести порядок в этой сфере. Потому что легальные игроки находятся не в равных условиях с нелегальными. Так как первые платят правообладателям "роялти", а это 50-80% затрат, то нелегальные, в свою очередь, функционируя точно также, деньги не платят вообще. Соответственно, они находятся в лучших условиях, нарушая закон, что останавливает приток инвестиций. По подсчетам, от 30 до 50% отрасли ТВ и видео все еще находится под контролем нелегальных игроков, нанося ущерб государству и правообладателям около 1 млрд грн в год Вопрос: Последнее назначение в Госслужбу интеллектуальной собственности явно с вами не согласовывалось? Ответ: Вопрос людей - это прекрасно. Но мы предлагаем план действий. Как только он будет принят - мы сможем решить свои задачи. Вопрос: Взаимоотношения с какими еще органами для вас являются важными? Ответ: Смотрите, что нужно инвесторам. У нас в меморандуме есть несколько направлений. Конечно же, мы взаимодействуем с государством в том, что связано с защитой прав инвесторов. Раньше была антирейдерская комиссия при правительстве. От государства нужно взаимодействие с кем-то, кто в ручном режиме мог решать эти вопросы. Не на суды влиять, но там есть вещи, которые, к сожалению, нужно держать под контролем и доводить до логического конца. Сейчас от того, как работается локальным инвесторам, зависит, придут ли внешние. Соответственно, в ручном режиме ввести мораторий, скажем так, на прикосновенность существующих инвесторов. Наша ассоциация призвана защищать своих инвесторов, неважно в каком аспекте. Будет ли это связано с коррупцией, или еще с чем-то. Возможно, это звучит как точечные меры, но мы начинаем с них, нам важно, чтобы это начало происходить хотя бы на уровне членов ассоциации. Мы внутри ассоциации организовываем линию, на которую могут обратиться инвесторы. Это делается для того, чтобы система поняла, что инвесторов трогать нельзя, потому что от них зависит много чего в этой стране. Отвечая на ваш вопрос, скажу: конечно, мы будем взаимодействовать с администрацией (президента), Кабмином, который, я надеюсь, примет наш меморандум. Хотя, по сути, Министерство экономики уже приняло его в работу, а наш исполнительный директор Яника Мерило стала советником министра… В меморандуме есть ряд вещей из коалиционного соглашения, из соглашения об ассоциации с ЕС. Но есть также и вещи, которые нигде не записаны, но важны для инвесторов. Мы ассоциация не бизнесов, а инвесторов. Например, венчурные фонды. Мы хотим, чтобы этот инструмент, понятный во всем мире, работал как инструмент внутреннего фандрейзинга. Когда говорят, что венчурный бизнес -- это рисковое дело, то после произошедшего с депозитными счетами в кипрских банках этот бизнес более понятен. Потому что инвесторы либо пайщики венчурного фонда видят, в какую компанию инвестированы их деньги. Риск может быть только, если компания, в которую инвестируют, не будет успешной или не будет продана доля, но с точки зрения прозрачности проблем не бывает. Если мы говорим о локальных инвесторах, то, например, у вас есть возможность положить деньги в банк или инвестировать их через венчурный фонд в компанию, которая работает на рынке. Вопрос: Нужны ли вам какие-то льготы по налогообложению для этого? Ответ: В комитетах ассоциации обсуждался этот вопрос. Мы полностью отказались от любых льгот, связанных с сектором. Почему? Потому что сегодня решение вопросов, которые важны для всех, имеют большее значение, чем льготы для какого-то сектора. Вопрос: То есть, венчурный фонд будет вкладывать на тех же условиях, как любое предприятие инвестирует в свое развитие? Никаких льгот ему не надо? Ответ: Абсолютно верно. Это так и происходит. Вопрос: Но ведь венчурный фонд мог реинвестировать прибыль без налогообложения? Ответ: Правильный вы задаете вопрос. Что происходит с деньгами, которые венчурный фонд забирает и каким образом они налогооблагаются. Это важный вопрос. Но вы называете это словом "льгота"? Сейчас международные венчуры регистрируются в островных юрисдикциях. Наше государство может либо создать такие же условия, либо же не создавать, и тогда все фонды, которые у нас есть, могут уйти в привычную для этого юрисдикцию... Я приведу параллель в IT-секторе. Потому что ему тоже не нужны льготы. Но государство может сделать так, что вся зарплата будет выдаваться не на карточку "туда", а будет выдаваться здесь. В чем тут проблема? С одной стороны, есть компании, которые платят 60% налогов с реальных зарплат. С другой - есть те, кто этого не делает. Либо по причине того, что они маленькие, либо сознательно не делают, либо делают в рамках закона, но за пределами страны. Можно побороться за эти доходы. Инструмент известен – 5%-ный налог с зарплаты. Только для IТ-сектора. Государство в итоге получит больше дохода, если это сделает. Почему это важно для IT-компаний? Потому что это 95% их затрат. И когда китайским и индийским программистам государство доплачивает из кармана, чтобы они могли конкурировать на международном рынке, то у нас другая ситуация. Правоохранительные органы работают очень четко: они бегают за программистами и говорят – ты в серой зоне, ты плати нам, потому что это дешевле. Потому что мы можем трактовать закон так, что просто "упакуем" тебя и все. Вот это можно сделать, если государство хочет побороться за доходы. Так как венчурные инвестиции, рынок IT не сильно привязаны к территории. К примеру, Грузия решила, что у них два налога и все. И весь KPI налогового инспектора только от того, как себя чувствует инвестор. Если он хорошо себя чувствует, тогда у тебя есть и надбавки, и премии. Мы все время говорим о таком подходе. Потому что у нас государство (органы власти) – это бизнес, где люди зарабатывают деньги. Это противостояние двух систем. Мы – та, которая хочет жить в конкурентных условиях, и есть система, которая хочет преференций и зарабатывать на этом деньги. Мы это понимаем, но мы также поняли, что сейчас возможно поменять систему. Вопрос: Как политико-экономическая ситуация в стране повлияла на рынок IТ в целом? Ответ: Рынок очень крепко активизировался. Он активизировался в виде прихода новых игроков: только в 2014 году пришло 10 новых фондов. Сейчас общее количество стартапов - около 2 тыс., большая часть появилась в прошлом году. Я это связываю, прежде всего, с двумя вещами. Это внутренний интеллектуальный подъем. Пример – IT-палатка на Майдане. Второе – многие увидели для себя возможности, большая часть айтишников стали делать проекты на глобальном уровне. Правда, нам приходится мотивировать, объяснять, что Америка не другая галактика, там такие же люди. Мы видим, что качество наших проектов повысилось. Поэтому я бы сказал, что ситуация в стране, наоборот, повлияла положительно. Когда все увидели цифру (продажи) WhatsApp за $18 млрд, то одни порадовались за нашего Яна Кума, а другие подумали: так WhatsApp можно было создавать в Киевской области! У нас сейчас есть порядка шести компаний – Paymentwall, Jooble, InVisible CRM, Terrasoft, Grammarly и Depositphotos. Вот эти компании имеют капитализацию примерно $50-100 млн. плюс по своей оценке. Это следующие наши успешные истории. Просто они еще не продаются, но они очень сильно растут. Благодаря произошедшим в стране событиям у многих, в первую очередь у молодежи, открылись чакры (улыбается). И они поняли, что такое ответственность за себя, за свою страну, за свои проекты. И, соответственно, поняли, что можно создавать проекты здесь. Думаю, что отреагировал рынок капитала. Это дорога с обоих сторон. Вопрос: Эти новые фонды, они из каких стран? Ответ: В основном, это локальные, но есть несколько с российским капиталом, из СНГ или как, например, Almaz Capital, один из офисов которого расположен в Москве, но с западным капиталом. Вопрос: Донецкие, луганские деньги... Ответ: Скорее, днепропетровские, которые переориентировали свои инвестиции в IТ из угля, металла и прочего подобного бизнеса. Что касается Донецка, Луганска, то я, скорее, вижу оттуда бизнес-ангелов, готовых инвестировать именно как бизнес-ангелы. Те, о ком я говорил выше, они инвестируют более системно, через фонды. А бизнес-ангелы даже специальный клуб создали UAngel, так как одним инвестировать немного рисково, они хотят соинвестровать. Кроме того, активизировалась IT-тусовка. На тот же IDCEE съехалось много людей, хотя думали, никто не приедет, а приехало около 2 тыс. людей (меньше, чем в прошлом году, за счет россиян). Можно сказать, что Киев стал IT-хабом, который конкурирует с Берлином. Потому что инвесторы и предприниматели приезжают туда, где "движуха". Считаю, что Киев как минимум конкурирует с Берлином, как город, куда приезжают делать стартапы. Вопрос: Конкурирует по тусовке или по объему инвестиций? Ответ: Ну, конечно, по количеству инвестиций еще не догоняет. Но сюда все хотят приехать и посмотреть, что происходит. И видят тут энергетику людей и проекты. Ну и инвесторы приезжают и прощупывают. Израильские ребята приезжают, казахи приезжают и думаю, что сделают парочку инвестиций. Вопрос: Как не повторить те негативные истории, какие были в агросекторе? Ответ: Ассоциация. Мы на себя уже взяли роль "санитаров леса". Например, донецкие и луганские товарищи.. Какова их реакция, когда нехорошие предприниматели продают им завышенные ожидания от проекта, а на эти деньги делают еще несколько, понимая, что, возможно, проект не получится, но, тем не менее, они себе на жизнь зарабатывают. А когда завышенные ожидания, то конфликты происходят с двух сторон. Потому что эти инвесторы ожидают, что через год будет Instagram, а мы говорим честно: Instagram – это один шанс из миллиона. И тут вопрос не в том, что люди деньги потеряют. Мы честно говорим, что венчурные инвестиции являются рисковыми, особенно на ранних этапах. И поэтому не стоит инвестировать свои последние деньги. Обычно в венчурные фонды инвестируют 10% своего дохода. Плохие истории, когда инвесторы отжимают стартапы, и наоборот, когда стартапы разводят неквалифицированных инвесторов, – это плохая история для индустрии в целом. Мы уверены, что ассоциация в работе с государством не допустит подписания новых договоров с "лыжными инструкторами". Всегда можно обратиться в ассоциацию, due diligence мы внутри сделаем. Чтобы стать членом ассоциации, нужно иметь две рекомендации существующих членов. Мы кровно заинтересованы в том, чтобы защитить рынок от непрофессиональных инвесторов, мошенников. И максимально уберечь от негативных историй, которые попадают в прессу и негативно отражаются на тех, кто хотел бы инвестировать в этот сектор. В Украине это реально, так как рынок небольшой. Вопрос: Слышали, вы снова едете в Кремниевую долину. Ответ: Я там бываю шесть раз в год, у нас там шесть компаний, потому нужно там быть. Вот в сентябре была очень крупная конференция. А потом три зарубежных издания вышли практически в одно и то же время с одинаковым вопросом: станет ли Украина следующей Силиконовой долиной? Вопрос: И какой у них был ответ? Ответ: Они все еще в поисках ответа. Вопрос: А нам вообще нужна отдельная Кремниевая долина? Bionic Hill? Ответ: Я отвечу коротко – она уже есть. Без физической привязки к месту. Это Киев, Львов, Одесса, Харьков, Винница, Черкассы, Чернигов... могу продолжать дальше. Отдельной территории с высокими заборами не нужно. Это экосистема. Нет привязки к одному месту. Возможно, когда-нибудь масштабы будут такие, что привяжутся. Потому что есть разные идеологии. Вопрос: Ну, а вот одного места, где аккумулируются идеи, не должно быть? Ответ: Я думаю, это вопрос времени. Но сейчас оно уже есть в том формате, в котором я сказал. Тут ключевое – концентрация людей. В этих городах есть такая концентрация людей, которая является составляющей этой экосистемы. Вопрос: Какие наиболее перспективные направления для инвестирования вы бы назвали в ИТ-секторе? Ответ: Это проекты, связанные со здравоохранением, платежами, cloud-проекты в самом широком смысле, мобильные приложения. Верю в рынок онлайн-видео в привязке к big data, верю в интернет вещей, то есть, когда есть связка онлайна с каким-то гаджетом. Пожалуй, все. Если взять конкретно платежи, то что тут может сдерживать? Конечно, ряд ограничений регуляторного характера, потому что это деньги, с другой стороны – инфраструктура. Пример NFC. Вышеуказанные два фактора сдерживают это направление. Но это все будет развиваться, за этим будущее. Мир становится персонализированным. У вас есть мало времени и вам нужно решить задачу. Не важно - в тексте или видео. Над этим сейчас работает весь мир. Все, что решает проблему, имеет успех.