Лилия Гриневич: Я не вижу возможности уменьшать количество охвата стипендий
Эксклюзивное интервью министра образования и науки Лилии Гриневич агентству "Интерфакс-Украина"
Начался новый учебный год. Старт был успешный или, возможно, есть школы, которые по тем или иным причинам не открыли двери для учеников вовремя?
Во-первых, практически все школы открылись, и дети пошли в понедельник (3 сентября) в школу. Есть единичные случаи, например, когда дети должны начинать учиться не в своем основном помещении, так как заканчивается еще реконструкция или какие-то ремонтные работы. Также у нас единичные случаи в тех селах, где высокая рождаемость детей, это, в частности, в Волынской и Ровенской областях. В Ровенской в том селе живут староверы, а в Волынской, там, где есть такая проблема, тоже речь идет об общине религиозных людей. Проблема заключается в том, что их школа переполнена, и там есть намерения открывать третью смену. Очевидно, что родители из-за этого "бунтуют". Таким образом они хотят привлечь внимание, потому что видят, что местная власть не решает в течение многих лет их проблемы. Сейчас там как раз работает комиссия Кабинета министров для того, чтобы найти компромисс с местными властями, как мы объединим средства, чтобы им достроить школу. Я думаю, что эти вопросы будут урегулированы, потому что дети должны учиться.
То есть в Украине есть недостаток школ?
В любом случае нужно строить новые школы. Сейчас мы имеем тенденцию роста рождаемости и, соответственно, рост школьников. В этом году в школу пошло более чем на 40 тыс. первоклассников больше, чем в прошлом. Это одна тенденция, а есть другая - миграция в города. У нас очень сильно растет количество городского населения, и в местах жилой застройки в крупных городах невероятная нехватка мест для детей. А по сельской местности наоборот - есть серьезное уменьшение количества детей школьного возраста.
Но я так понимаю, что количество школ все-таки уменьшается? Например, на сколько сократилось количество школ в этом учебном году по сравнению с предыдущим? И какой прогноз, например, на следующий год?
Если вы посмотрите просто на статистику, то идет уменьшение количества, но за ней, действительно, есть большее количество школ. Конкретная статистика будет позже - сейчас как раз собираются эти данные. Так получается потому, что мы в пределах образовательных округов создаем опорные школы, и маленькие школы, из которых подвозят детей и молодых людей, выступают как филиалы и входят в одно юридическое лицо с опорным учреждением. У нас таких филиалов почти тысяча, их нет в статистике, так как они считаются как одна школа вместе с опорной и всеми другими ее филиалами. Это очень важный момент. Мы сделали это изменение, потому что если такая маленькая школа, в которой только несколько учителей и несколько десятков учеников, остается изолированной наедине, то она далека от процессов реформирования, нет общения для повышения квалификации и тому подобное. Будучи одним юрлицом с опорным учреждением, они имеют общие педсоветы, участвуют в коллективном принятии решений, что очень важно для развития. Этот способ применяют многие страны с хорошими образовательными системами. Если говорить в принципе, то основной массив, который пошел по этому сокращению, - это собственно за счет снижения ступеней школ. У нас было несколько десятков школ, работу которых мы были вынуждены приостановить из-за того, что там просто нет детей и мы не можем открыть класс. Мы никогда сразу школу не закрываем, мы ее приостанавливаем, а потом смотрим на прогноз рождаемости, и если потом появляются дети, хотя бы для начальных классов, то школа снова начинает работу.
Очень часто в таких школах открывают дошкольные учебные заведения, поскольку охват дошкольным образованием детей в селе крайне низкий. Сейчас мы нацеливаем местные органы на то, чтобы помещения таких школ открывали дошкольные учреждения. Поэтому ясно, что количество учебных заведений, учитывая эти факторы, уменьшилось.
В первую очередь, это за счет школ в сельской местности?
Да, без сомнения.
Возможно ли решить вопрос закрытия сельской школы, если громада категорически против?
Решение принимает местный совет. Он, как правило, выражает интересы общества. Но, конечно, бывает и другая ситуация, если, например, несколько школ начинают конкурировать, и надо закрыть одну, так как и в той, и в другой очень мало детей, огромные помещения, которые нужно отапливать. Одни считают, что они имеют лучшие условия, другие считают, что они, и тут начинаются конфликты. Я думаю, что лучший способ эти конфликты предотвратить, - это предварительная работа по улучшению базы и образовательной среды той школы, куда вы хотите перевести людей. Потому что, когда вы родителей сажаете в нормальный школьный автобус, везете в школу, и они видят, что здесь дети будут иметь лучшие условия, поговорят с учителями, то они начинают понимать, что это в интересах их ребенка, и нет такого сопротивления.
Следует добавить, что такое сопротивление в первую очередь организуют не родители, а руководители и учителя той школы, которая закрывается. Я понимаю этих людей, потому что они потенциально должны идти на работу в другое учебное заведение, дальше от дома, возможно, потеряют должность или будут иметь меньше часов, и это им не подходит. Но школы, при всем моем огромном уважении к педагогам, существуют не для учителей, а для учащихся. И поэтому в интересах качества образования, если детей необходимо подвозить в другую школу, - значит, надо это делать.
А оправдала ли себя новая система набора в первый класс? Возможно, Вам известно, какое количество детей не смогло попасть в школу вообще, если такие факты есть?
Такого быть не может. Все, кто хотел устроить ребенка в первый класс, смогли это сделать. А большие дискуссии вокруг этой системы иногда совершенно неправильно показывают его основную идею. Главное – это не привязать и обязать каждого ребенка идти учиться по месту жительства, как это часто рассказывали, а гарантировать право каждого ребенка учиться как можно ближе к месту жительства. В странах Европейского Союза с хорошими образовательными системами такие системы набора работают уже давно.
Когда эти дети окончат начальную школу и родители увидят, что их ребенок с невероятными математическими способностями и им надо отдать ребенка только в школу с углубленным изучением математики, то на этапе поступления в пятый класс с углубленным изучением предметов предусмотрен конкурс. Там уже есть как проверять детей, есть совместная учебная программа, а дети психологически готовы к подобным вещам.
Обнаружили ли Вы уже какие-то лазейки в этой системе, которые нужно совершенствовать? Например, перевод ребенка во второй класс в нужную школу без всяких конкурсов и жеребьевки.
Если эта школа имеет свободные места, то можно перевести. Если там нет конкуренции, то нет проблем. Может же быть ситуация, когда в классе кто-то куда-то уехал, какая-то миграция или кто-то перешел в другую школу, разные бывают ситуации, тогда можно перевести ребенка на свободное место. Каждую ситуацию можно рассматривать.
Если ты переводишь не по месту жительства в другую школу, где и так уже превышено допустимое количество детей, то директор прекрасно осознает, что он нарушает приказ Министерства образования и науки, так как следующий второй класс уже живет по тем правилам, которые были в первом.
Вы уже говорили, что в 2019 учебном году на смену жеребьевке школы введут электронные очереди. Как это будет выглядеть?
В 2019 году планируется начать автоматизацию процесса жеребьевки для зачисления детей в 1 класс на свободные места через запуск и пилотирование электронных реестров. Введение реестров предусматривает, что принцип территориальной доступности будет сохраняться, то есть право гарантированного места в школе будут иметь дети, проживающие на территории обслуживания заведения. В такую систему будет вшит механизм автоматизированной жеребьевки.
Электронный реестр создается на уровне управления образования, как и электронная очередь в дошкольные учебные заведения. Мы не делаем его в пределах страны, это абсолютно нецелесообразно и не нужно. А ситуация с очередями в школах, во-первых, актуальна для крупных городов, где много специализированных заведений с углубленным изучением и где есть перегруженные микрорайоны с недостаточным количеством социальной инфраструктуры. И в соответствии с этими проблемы мы просим органы местного самоуправления и рекомендуем им отойти от физической жеребьевки и перейти к созданию электронных реестров.
Но это только рекомендация? В принципе, если какая-то городская власть не захочет делать электронную очередь, она может оставить жеребьевку?
Да, ведь они должны сделать это за собственные деньги и своими усилиями. Если мы выдвигаем такие требования жестко, то должны и давать какую-то поддержку на создание таких реестров, а сейчас это невозможно. Более того, в каком-то районном городке может быть только одна единственная школа, в которую есть очередь, и ради нее делать программный продукт никто не будет, там состоится традиционная жеребьевка. Но таким городам, как Киев, Харьков, Днепр, Львов, где большая концентрация специализированных школ, где много районов застройки с недостаточной социальной инфраструктурой, нужно будет делать соответствующий реестр.
Не создаст ли это чрезмерный ажиотаж и возможность для определенных спекулянтов, которые будут "продавать" свои места?
Для того, чтобы вы вообще зарегистрировались, у вас должен быть ребенок, которому исполнилось шесть лет. Спекулянт должен быть с шестилетним ребенком, чтобы зарегистрироваться в конкретную очередь на конкретное место - это первое. Во-вторых, сейчас мы имеем электронные очереди в дошкольные учреждения, вы знаете, как сложно туда попадать, но мы видим, что это работает. Люди видят, как они продвигаются, видят, сколько имеющихся мест, и это делает процесс значительно прозрачнее. Будут ли на местах злоупотреблять как-то этими процессами? Возможно, будут какие-то точечные случаи. Так же, как и вопрос, честно ли проводится жеребьевка в абсолютно всех школах. Будучи здесь, в Киеве, я не могу дать гарантии о тысячах школ по всей Украине. Мы выписали такие процедуры, что если их соблюдать, злоупотребления невозможны. А рекомендации по электронному реестру будут включать, что должны быть инструменты надзора и полный доступ всех граждан.
Если говорить о злоупотреблениях, недавно Вы заявили о необходимости предотвращения блокировки тендеров при закупках на образование. Есть ли уже готовые решения? Как, по Вашему мнению, это можно сделать, чтобы не навредить прозрачности системы?
Очень сложный вопрос, мы пока решения не нашли. Ситуация такая: с одной стороны мы можем в тендерную документацию заложить очень серьезные необходимые обязательства для этих фирм. Потому что сейчас как бывает? Блокируют тендеры те, кто даже не готов был выполнить эти заказы, - просто вредительство. Можно говорить, что должен быть определенный уставной капитал, ставить какие-то показатели их работы, без которых они не могут участвовать в тендере. Тогда надо понимать, что рынок образовательных товаров, например мебели и оборудования, сейчас начнет активно развиваться в Украине, и если мы будем ставить такие ограничения, то это будет приводить к тому, что молодые предприятия, которые хотят выйти на этот рынок, не будут иметь к нему доступа. Поэтому здесь нет легкого решения. Пока мы идем к тому, чтобы в Антимонопольном комитете говорить, чтобы они не задерживали эти жалобы. У них очень много жалоб, но хотя бы, подходя к учебному году, чтобы они рассматривали те, которые связаны с образовательными закупками, чтобы это не сдерживало процесс.
Относительно школ нацменьшинств. Во всех ли заведениях уже с 3 сентября начали действовать новые подходы к обучению, особенно что касается языка преподавания и увеличения нагрузки на украинский язык? Как это зашло в образовательный процесс?
Это вполне естественно зашло в первых классах, потому что это новые стандарты, новые программы, и там существенно увеличилось количество часов украинского языка. Сейчас в первых классах в школах национальных меньшинств 5 часов украинского языка. Мы также дали более 46 млн гривень на кабинеты украинского языка, специальную целевую субвенцию. Эта субвенция сейчас освоена частью областей, а частью - не полностью. Например, Закарпатская область полностью использовала эти деньги и оборудовала кабинеты украинского языка. Это очень важно. Также мы установили постановлением Кабмина для органов местного самоуправления, что учителям украинского языка в этих учреждениях нужно платить надбавку - не менее 20% за престижность.
В венгерских школах тоже все пошло как надо?
Да. Мы вели переговоры с общиной, проводили повышение квалификации, имели замечательный проект с GoGlobal. Это англоязычные летние лагеря, в которых были дети из венгерского меньшинства и дети из украинских семей. Они вместе учили английский язык, общались между собой, и мы увидели прекрасный эффект такой работы. Это дальше надо будет продолжать. Для нас важно, чтобы эти дети видели свою жизненную перспективу не только на территории Закарпатской области или в соседней стране, они должны видеть большую Украину и быть в состоянии себя реализовать там, где они захотят. И это должен быть вопрос не только выбора их родителей, но и их сознательного выбора. А для этого надо говорить на украинском и родном языках.
Перейдем к более глобальной теме. Когда законопроект "Об общем среднем образовании" будет передан на регистрацию в Верховную Раду и к какому сроку его критически проголосовать, чтобы все работало, как задумано в министерстве?
Мы сейчас, понимая ситуацию в Верховной Раде и предвыборный год, смогли организовать работу так, что реформа образования, в принципе, будет двигаться, даже если в этом году не будет принят закон "Об общем среднем образовании". Но мы его сделали, он уже прошел общественное обсуждение, и мы сейчас прорабатываем его с центральными органами исполнительной власти в Кабмине. Это наш правительственный закон, и он должен пройти все "чистилища" Минфина, Минэкономики, Минюста, Минсоца, всех заинтересованных органов, и только после этого мы сможем его выносить на правительство. Если он будет одобрен правительством в той или иной редакции, думаю, что в нашей, после этого мы его внесем в парламент. Мы можем примерно оценить время, которое нам нужно, я думаю, что до конца осени мы сможем внести в парламент этот закон.
Этот закон, я не скрываю, имеет дополнительные расходы для бюджета. А это значит, что я буду иметь тяжелые дискуссии с Министерством финансов. Но я хочу отметить, что Минфин прислушивается, по крайней мере, к таким реформаторским шагам, понимая, что реформа не может останавливаться, они во многом идут навстречу.
А что с новыми законами "О профессиональном образовании" и "О высшем образовании"?
"О профессиональном образовании". Он практически уже готов и выносится на общественное обсуждение. Как вы знаете, этот закон уже вносился в Верховную Раду, но сейчас мы должны его доработать, учитывая договоренности с ЕС о разработке большого инфраструктурного проекта по развитию профессионального образования. Новая редакция теперь будет снова внесена в Раду. По нашим расчетам, так как он тоже идет через Кабмин, это ориентировочно будет конец осени.
По высшему образованию у нас есть как будто новый закон. Но я говорю "как будто новый", потому что он уже для нас устарел. Мы разбили задачу на несколько этапов - стратегические новшества и технологические. Первое - мы вносим изменения в закон "О высшем образовании" по тем вопросам, которые регулируют механизмы - технологию - работы новаций, заложенные законом еще в 2014 году, потому что не все правильно прописано. Во-вторых, мы думаем над изменением системы финансирования вузов. Это целый пакет, связанный с внесением изменений в Таможенный, Налоговый и Бюджетный кодексы, и очевидно, что это будет очень сложный пакет. Поэтому я не могу прогнозировать, что он точно пройдет в парламенте в этой каденции. Но, по крайней мере, мы хотим засветить эти новые подходы к финансированию высшего образования.
Какие реальные перспективы их рассмотрения?
Что для меня важно. Я себе поставила программу максимум: чтобы до конца нашей каденции мы проголосовали эти законы во втором чтении. Но я, понимая ситуацию, имею вариант "Б": важно, чтобы мы проголосовали их в первом чтении. Это будет означать, что для нового парламента они перейдут в первом чтении, и они вынуждены будут с ними работать, а идеологически и концептуально менять закон ко второму чтению невозможно. Также я понимаю, что у нас тоже будет статья о языке, которая будет тормозить эти законы. А она будет идти через все образовательные законы.
Есть еще закон "Об образовании взрослых", который мы разрабатываем и тоже хотим внести до конца нашей каденции. Есть еще закон "О профессиональном предвысшем образовании", это то, что называется 1-2 уровень аккредитации. Но эти два закона сейчас у нас в разработке в Министерстве образования в группах, и мы их внесем не в этой, а в следующей сессии парламента.
У нас в стране очень много вузов, но их количество постепенно сокращается. На сколько за последние годы было уменьшено количество вузов и их филиалов? И каково оптимальное их количество для Украины, учитывая международный опыт и население?
У нас такая ситуация: начиная с 2014 года было закрыто 108 заведений 1-4 уровня аккредитации, из них 24 частных. Мы сейчас начинаем работу над филиалами государственных университетов. Хотим сделать аудит филиалов наших университетов и посмотреть, как они работают, насколько это продуктивно.
По поводу количества вузов на количество населения у нас интересный феномен. Если посмотреть по формальному показателю, сколько мы имеем студентов на душу населения, то у нас абсолютно адекватный и нормальный показатель, сопоставимый с европейскими странами. То есть, на самом деле не так, что у нас учится гораздо больше людей в вузах, чем там. Просто если вы посмотрите на возрастной срез, то в Европе учатся люди постарше, а у нас сразу после школы. Поэтому проблема не в количестве обучающихся, а проблема в концентрации. То есть нужно делать качественные центры высшего образования, а именно крупные университеты или, если это меньший университет, то он должен демонстрировать высокие показатели качества. Но мы понимаем другое, что нельзя регионы выхолащивать от системы высшего образования. Потому что университеты должны быть еще и интеллектуальными центрами региона, в широком смысле этого слова. И проблема сейчас, как из многих фрагментированных профильных университетов сделать региональные центры высшего образования. Сделать, например, один классический и один технический университет, а есть территории, где можно сделать только один классический. И это совсем другой подход, чем нам предлагают, финансировать региональные вузы только потому, что они там нужны, несмотря на их низкое качество.
Кстати, как Вы оцениваете создание в Украине так называемых образовательных агломераций, которые сосредотачивают в себе значительное количество госзаказа? Иногда говорят, что неправильно отдавать все заказы только в несколько центров.
Во-первых, у нас работает механизм широкого конкурса, это означает, что госзаказ в вузы приносят лучшие абитуриенты, то есть именно они, а не мы отдали этот госзаказ тем университетам, которые его получили. Действительно, по результатам распределения мы увидели, что в Украине есть 4 крупных университетских центра - на востоке, юге, западе и в центре, что естественно. Во-вторых, в регионах тоже много госзаказа. Например, у нас педагогические вузы рассредоточены именно в регионах, и в этом году государственный заказ у них очень серьезно возрос.
Нужно понять, почему делаются такие агломерации, почему мы их показываем, потому что это плотность студентов, количество студентов на один квадратный километр. Это академические центры. Чем они очень важны? Город, в котором много студентов, должен понимать, что ему необходимо создавать инфраструктуру для этих студентов. Очень часто в таких агломерациях, местах скопления университетов, у нас есть города, куда съезжаются иностранные студенты. И это может быть для нас очень перспективным рынком. Потому что стоимость подготовки иностранных студентов у нас значительно ниже, по сравнению с Западной Европой. И вместе с тем, в некоторых университетах есть дипломы, которые хорошо котируются. Есть, конечно, и профанированные, и именно поэтому мы с этого года ввели отдельное лицензирование. Если вы хотите взять иностранного студента, вам не хватает вашей обычной лицензии, вы должны получить отдельную лицензию.
Вы сказали, что образование в Украине для иностранных студентов - это перспективная история. Возможно, готовится какая-то государственная программа по этому поводу?
Можно на бумаге написать много государственных программ. Для нас важно, и это уже осознают наши высшие учебные заведения, что иностранные студенты для них - это повышение качества потенциала преподавателей, потому что они должны нанимать людей, которые могут преподавать на английском языке, которые должны знать, что происходит в мире. А второе - они таким образом зарабатывают средства для своих спецфондов, и тогда у них есть больше материальных возможностей. Поэтому вузы в этом заинтересованы, а мы их учим, как лучше это сделать.
Например, у нас есть проблема, когда некоторые учебные заведения, которые принимают иностранных студентов, обросли фирмами-посредниками, которые занимаются якобы консультациями, встречами студентов в аэропорту и тому подобное. Но эти фирмы начинают накручивать очень большие средства, которые они берут у студентов. И хотя у нас есть центры международного образования, где абсолютно прозрачно можно заказать себе приглашение в любой украинский университет, иностранные студенты пользуются услугами этих фирм, а потом же сами жалуются на них. Мы на эти фирмы не имеем влияния, но мы считаем, что должны закладывать какие-то критерии для их работы. Тех, кто показал себя недобросовестным, - мы их публикуем в списки тех, с кем не стоит иметь дела, а также поощряем университеты открывать свои отделы по работе с иностранными студентами, во избежание возможного подрыва репутации из-за нечестной деятельности.
Что касается перемещенных вузов с оккупированных территорий. Прошел уже определенный период после их переезда, все ли они эффективны, возможно, есть смысл некоторые из них реформировать, объединить или вообще закрыть?
Нет, не все эффективны. Вы же понимаете, что это части академического и студенческого коллектива, которые переехали без оборудования, оставив свое помещение, с пустыми руками. Они оказались в очень сложной ситуации. Их разместили на приспособленной территории или в другом высшем учебном заведении, и у каждого из них оказалась разная способность, как они умеют развиваться. Часть из них пошли в совершенно нечестный бизнес, когда фактически дистанционно предоставляют образование и хотят выдавать дипломы. Очевидно, что мы не можем толерантно к этому относиться.
Можете назвать, что это за вузы.
Мы уже практически побороли это явление, и многие из них уже знают и избегают этой ситуации. Сейчас мы сделали аудит перемещенных вузов, есть рекомендации по этому аудиту. Мы обнаружили несколько высших учебных заведений, которые не надо закрывать, но надо объединить с другими. То есть мы для них создаем возможности эффективно работать. Все научно-педагогические сотрудники вливаются в новый коллектив, там открываются новые специальности и дальше все развивается.
Например, сейчас у нас идет присоединение Донбасского государственного технического университета к Восточноукраинскому национальному университету им. Даля. Также другая история: у нас есть Луганский аграрный университет, который сейчас работает в Харькове, а там огромное количество других вузов. Зато в Луганской области очень нужен аграрный вуз, там нужно развивать аграрные специальности. В связи с чем областная государственная администрация пригласила университет вернуться в Луганскую область.
Видит ли министерство альтернативу выборной системе избрания руководителей вузов? Ограничения несколькими терминами, это конечно хорошо, но скорее всего им на замену придут их заместители и так далее, это замкнутый круг. Готово министерство инициировать введение системы избрания ректоров, вроде конкурсов на госслужбу?
Это на самом деле очень непростое решение. Мы в 2014 году говорили так, что люди сделают всё как надо, и нужно дать возможность выбирать исключительно трудовому коллективу, а министерство к этому ничего не должно иметь, даже малейшего голоса. Это была реакция общества на то, что ранее фактически министерство руководило выборами ректоров. К сожалению, этот маятник отклонился сильно в другую сторону, потому что оказалось, что этой демократией надо тоже уметь пользоваться. И когда она используется только для того, что законсервировать существующее положение и не допустить каких-либо изменений, то это неправильно. Очень прямолинейная логика: даже если этот ректор плохой, я научился выживать в этих условиях, а какой придет новый и чего он будет хотеть – неизвестно. Мы, конечно, видим, что надо систему выборов менять. Но это сложное политическое решение.
Новые позиции по выборам - это одна из новелл закона о высшем образовании. Одно из предложений, чтобы МОН имело на выбор, например, право квалифицировать из нескольких кандидатов одного, у которого лучшее видение и лучший план развития университета. Там может быть и больше критериев, но когда мы получим рекомендации нескольких кандидатов, тогда мы выбираем. Будет ли это продуктивный путь? Будет, если в министерстве будут работать люди, с которыми нельзя договориться. Можно пойти по пути конкурса, как, например, сейчас в директораты госслужбы, где есть большой стандартизированный пакет тестов, плюс ты должен предоставить видение развития вуза, плюс голосование, и все это имеет свои весовые коэффициенты. И тогда вы имеете включение демократических механизмов и проверку квалификационного уровня. Надо думать и обсуждать с обществом. Также это уязвимо политически. Я знаю, как будут говорить наши оппоненты: они хотят забрать право коллективов определяться, кто у них будет ректор, и именно на этих чувствах будут играть. Это трудное решение, но я понимаю, что качество управления в наших университетах невозможно изменить без такого решения.
Некоторое время назад премьер-министр Владимир Гройсман выступил с инициативой освободить топ-10 вузов Украины от налогов и дал поручение МОН рассмотреть эту идею. На каком этапе реализация такого решения и вообще возможно ли это?
Прежде всего, я хочу сказать, что высшие учебные заведения освобождены от налогообложения образовательных услуг, которые они предоставляют. Если посмотреть на другие налоги, которые они должны платить, то это налоги с доходов физических лиц. Это очень сложная история, освобождение от таких налогов, здесь не понятно, как освобождать преподавателей от таких налогов, и целесообразно ли это вообще. Есть, например, пошлина на оборудование, и очень важно нам облегчить все возможности для вузов, чтобы они могли обновлять свою материальную базу. И здесь мы думаем, как делать такое таможенное окно. Это касается не только университетов, но и научных институтов, где мы уже долго говорим о таможенном окне, потому что иногда оно имеет жизненно важное значение. При таком таможенном окне нам бы охотнее давали иногда и спонсорскую помощь, если бы знали, что с нашей стороны это освобождено от налогообложения. Также является важной скорость прохождения через таможню. Поэтому мы сейчас думаем и работаем над таможенным окном для образования и науки, это вопрос изменений в Таможенный кодекс.
Давайте поговорим о финансировании. Если не говорить о предусмотренном законом, а только о реально критически необходимых средствах, есть ли необходимость у министерства в дофинансировании в текущем году, о каких суммах идет речь?
У нас ситуация, конечно, была непростая, потому что, вы знаете, была проблема по 1-2 уровню аккредитации - тем колледжам, которые входят в состав университетов. Когда закладывался бюджет, то в Верховной Раде, в комитете предусмотрели такую позицию, что эти средства будут найдены по результатам выполнения полугодия, но эти средства найдены не были. И в результате мы вынуждены определенные программы развития сократить для того, чтобы полностью профинансировать колледжи. Потому что для нас важно, чтобы студенты могли учиться, чтобы преподаватели получили заработные платы. Это, несомненно, серьезное осложнение, но мы решаем эту ситуацию.
Со дня на день правительство направит в парламент проект государственного бюджета на 2019 год, его подготовка уже должна подходить к концу. Увеличится ли финансирование на образование в следующем году? Особенно интересно, сколько предусмотрено в госбюджете на "Новую украинскую школу" в 2019-м?
Сейчас очень трудно говорить конкретику о бюджете, пока нет обнародованного проекта и где идет очень много различных процессов, согласований. Будет проект бюджета внесен в парламент, и там можно будет увидеть все цифры. Что я точно могу сказать: у нас продолжаются непростые дискуссии с Минфином, но премьер-министр публично заявил, что мы будем продолжать реформирование, и мы не имеем права в бюджете следующего года, несмотря на трудности, каким-то образом останавливать программу, например, оборудование для "Новой украинской школы".
Это уже закупки во второй класс?
Да, потому что придут новые детки в первый класс, и для них тоже нужно оборудование. Ведь то, что мы закупаем, является таким, что на всю начальную школу. Имеется в виду, что парты такие, в которых можно регулировать высоту. Но придут новые дети, и снова нужно оборудовать школы. И давать все, что необходимо для "Новой украинской школы".
Надо осознавать, что бюджет будет не простым, потому что это пик выплат Украины по ее международным долгам, которые брало не наше правительство, но нам необходимо будет этот вопрос решать, ведь это наша финансовая стабильность. В абсолютных цифрах бюджет возрастет, так как будет расти заработная плата.
А в этом году Минфин не поднимает вопрос, например, изменения финансирования стипендиальной системы в вузах, потому что предыдущие два года эта тема очень бурно обсуждалась?
Мы сделали достаточно серьезное изменение стипендиальной системы, стипендии достаточно сильно выросли. Ясно, что по сравнению с потребностями они маловаты, как и зарплаты для учителя. Но это была очень серьезная перемена. Я откровенно говорю вам, что не вижу возможности уменьшать количество охвата стипендий. Сейчас охват 52-53%, если мы возьмем с детьми, имеющими социальные стипендии.
Ориентировочно 47% - это академические стипендии, а остальные 6% - социальные. И мне кажется, что сейчас такое сложное время, что уменьшать количество студентов - это был бы очень сложный шаг. Хотя, несомненно, что этот вопрос также обсуждается на разных уровнях. Моя позиция как министра образования и науки, и пока я на ней стою, что нельзя сейчас уменьшать объем количества стипендий.
Заполнены ли уже все вакантные места в новые директораты, и насколько эффективным вы видите работу этих структур в рамках реформы госуправления, в частности в вашем министерстве?
Я рада, что мы зашли в эту реформу. Через нее мы нашли много интересных людей, а на часть должностей зашли лучшие сотрудники министерства, и за счет реформы у них появилась адекватная их усилиям заработная плата. И за счет этой реформы мы смогли подтянуть действительно лучших людей, но мне их не достаточно. Мы сейчас будем объявлять третий тур. На данный момент у нас в директорате есть 16 вакантных мест. У нас есть место директора директората инклюзивного образования и воспитательной работы, у нас есть вакансии на шесть руководителей экспертных групп и 9 экспертов. Я хочу пригласить всех людей, которых интересует образование и наука, которые знают, что они могут принести нам. Здесь есть возможность получить более-менее адекватную зарплату для такой интеллектуальной работы. То, что мы задумали, и то, что нам нужно сделать, и объем задач таков, что он только для очень сильного коллектива Министерства образования и науки, которого пока нет. А за счет директоратов мы аккумулируем такое интеллектуальное ядро, которое способно это все разрабатывать.