Внимание, сосредоточенное на пандемии, мешает увидеть наступление другой революции, которая изменит способы потребления, пользования жильем, ведения строительства и передвижения. Паскаль Канфан, глава комитета Европарламента по вопросам экологии, здравоохранения и продовольственной безопасности, составил перечень из примерно 50 директив, которые будут пересмотрены в течение ближайших полутора лет. Их цель состоит в развертывании в Европе «Зеленого курса» и превращении Старого света в лидера «зеленой» революции. Однако надо быть осторожным, чтобы не настроить людей против дорогих и ограничительных стандартов…

Источник: Green Deal

«Le Point»: Сегодня «Зеленый курс» выглядит теорией, поскольку все внимание направлено на борьбу с коронавирусом. Впрочем, Вы заявляете, что он станет реальностью, и что мало кто сомневается в его размахе…

Паскаль Канфан: «Зеленый курс» – стратегия Европейского союза в контексте защиты окружающей среды. Он набирает быстрые обороты, чтобы сделать Европу самым «зеленым» континентом в мире. Я собрал все правовые документы, которые в скором времени будут преобразованы в соответствии с Green Deal. У нас более 50 нормативных актов, которые либо уже находятся в процессе модификации, либо будут изменены до июня 2022 года.

С учетом того, что все это необходимо изменить за полтора года, мы приходим к выводу, что грядущие системные изменения коснутся всех сфер: финансовой, промышленной, торговой, транспортной, жилищной, энергетической, а также сферы биоразнообразия и утилизации отходов… Вместе с тем немногие политики на уровне государств, в том числе и во Франции, осознают масштаб этих изменений.

Какие новые стандарты непосредственно повлияют на жизнь граждан?

Возьмем, к примеру, автомобиль. Машины с двигателями внутреннего сгорания, которыми мы пользуемся сегодня, т.е. работающие на дизельном топливе или бензине, не смогут больше выпускаться на рынок начиная с 2035 года. Другими словами, менее чем через 15 лет автомобилестроительные предприятия должны будут полностью изменить процессы производства. Напомню, что в соответствии с французским законодательством отказ от использования двигателя внутреннего сгорания запланирован только лишь на 2040 год. Получается, что на европейском уровне изменения произойдут быстрее, чем во Франции, которые Николя Юло (экс-министр экологии Франции – ред.) предусмотрел 3 года назад. Таким образом, мы являемся свидетелями беспрецедентного ускорения «зеленого» перехода.

Для чего делать такое ускорение?

Мы подняли планку по сокращению выбросов с 40% до 55% к 2030 году. Это означает, что за 2020-2030 годы наши выбросы сократятся в два раза по сравнению с предыдущим десятилетием. Такая интенсификация борьбы с изменением климата коснется всех сфер, тем более что США возвращаются в Парижское соглашение. Европа сейчас находится в процессе самоорганизации для того, чтобы одержать победу в начавшейся экологической революции.

Какое финансирование предусмотрено для Green Deal?

Первая трансформация в рамках «Зеленого курса» заключалась в преобразовании Европейского инвестиционного банка в Климатический банк начиная с конца 2019 года. К тому же мы недавно утвердили исторический План восстановления ЕС объёмом более 700 млрд евро, из которых 225 млрд – «зеленые» инвестиции. Это самое крупное вложение в экологию, когда-либо имевшее место в масштабах континента. Кроме того, благодаря классификации, которая будет определять, что именно является «зеленым» и устойчивым для инвестиций, а что – нет, у нас наконец появится возможность создать единый рынок финансирования «зеленого» перехода и ускорить этот процесс.

Грядут и другие изменения, среди которых реформа, обязывающая европейские предприятия подавать инвесторам – наряду с ежегодной финансовой отчетностью – всесторонние сведения о влиянии, которое оказывает предприятие на окружающую среду. Вместе с тем они должны будут информировать о наличии у них стратегии, отвечающей положениям Парижского соглашения. Речь идёт не только о том, чтобы знать каков на сегодняшний день объем их выбросов СО2, а также, соответствует ли их траектория выбросов цели Парижского соглашения. Такая прозрачность станет для инвесторов ориентиром на долгосрочную и устойчивую деятельность.

К каким предприятиям будет применяться эта новая норма экологической отчетности?

Она будет обязательной для всех предприятий, котирующихся на бирже, и, вероятно, для всех предприятий с персоналом более 250 человек. Последний пункт еще будет доработан.

Чего стоит ожидать в вопросе повышения цены на выбросы углерода?

Это как раз наглядный пример для промышленников. Из 50 законов, о которых я упомянул, Комитет представит 10 основных нормативных текстов в июне 2021 года. Цена углерода будет одним из ключевых элементов этих документов. Мы собираемся существенно реформировать рынок углерода, что повлечет за собой установление цены около 50 евро за тонну СО2.

Вместо нынешних 30?

Да! На сегодняшний день ценовой показатель выше 30 евро, но он изменился совсем недавно. Если оглянемся немного в прошлое, то увидим, что цена составляла примерно 10-15 евро за тонну. Оставаясь в этих же ценовых пределах, изменить экономическую модель не представится возможным. А тот факт, что цена за тонну углерода выросла до 30 евро и даже достигла недавно нового рекорда в 40 евро говорит о том, что рынки не исключают возможности повышения цены до 50 евро. Игроки на рынке предпочитают купить сегодня тонну углерода за 30 евро, нежели завтра за 50. В соответствии с рыночными прогнозами такой ценовой рубеж скоро станет реальностью. И это не просто слова… На предприятиях уже поняли неотвратимость ситуации. При 50 евро за тонну СО2  вы коренным образом меняете экономику.

Как именно?        

Значительная часть нынешнего рынка углерода связана с производством электроэнергии, главным образом атомной, возобновляемой и тепловой при помощи угля. Между тем при цене в 50 евро за тонну СО2  уголь выводится с рынка. Следует ожидать резкого изменения энергетической отрасли. Это несколько напоминает таяние льда: при -1⁰С вода – это лед, а при +1⁰С лед превращается в воду. Пока что уголь рентабелен – даже если не в той мере как раньше – но при цене в 50 евро за тонну СО2 уголь теряет свою рентабельность на рынке электроэнергии. Именно поэтому поляки очень обеспокоены, так как 80% польской электроэнергии производится угольными электростанциями.

Это ключевое изменение. Примечательно, что в 2020 году впервые в истории Европы ВИЭ-генерация превысила угольную. Во Франции это может показаться странным, поскольку у нас уже почти не осталось угля, но ситуация остается иной в Германии, Италии и тем более в Восточной Европе. А факт пересечения кривых служит ещё одним свидетельством того, что мы сейчас переживаем переломный момент.

Значит ли это, что цена углерода устанавливается в административном порядке?

Нет, цену углерода устанавливает рынок. Она зависит и от других существующих на рынке ограничений. Оказывая влияние на предложение, делая его более дефицитным, вы заставляете цену за тонну СО2. подняться до уровня целевой, то есть до 50 евро.

Но цена в 50 евро за тонну СО2  может неблагоприятно сказаться на людях. Это болезненная тема, мы отчетливо увидели это во Франции с наступлением кризиса «желтых жилетов»…

Переход должен осуществляться без разделения общества и с учетом защиты самых уязвимых слоев населения. К примеру, мы проведем обсуждение того, стоит ли устанавливать цену на выбросы углерода для газового отопления или отопления с помощью мазута. Здесь есть один плюс: удорожание стоимости отопления, работающего на ископаемом топливе, будет стимулировать переход на безуглеродное отопление, то есть с использованием возобновляемой или атомной энергии. Тогда как минус состоит в том, что если вы как арендатор пользуетесь котлом на мазуте или у вас газовое отопление, а вам вдруг повышают цену в платёжке на 15-20 %, то у вас не будет возможности поменять систему отопления. Следовательно, вам придется платить больше, и вы никак не сможете изменить ситуацию. Поэтому я лично очень сдержан в этом вопросе. На примере Франции стало понятно, что «зеленые» обязательства без альтернативных решений могут привести к движению «желтых жилетов».

А нельзя ли в данном случае переложить ответственность за выбросы углерода на собственников, а не на арендаторов?

Это было бы логично. Следовало бы действительно разделять арендаторов и собственников. И чтобы взимаемые деньги шли на экомодернизацию. Разумеется, мазут подорожает, но в то же время будет выделяться материальная помощь на переоснащение оборудования. Каждый раз нужно думать о практическом решении для граждан или предприятий.

Как обеспечить предприятиям честную конкуренцию на международном уровне?

Как раз в этом и состоит цель механизма углеродной корректировки импорта (CBAM). Соответствующий законопроект мы предложим в июне 2021 года. Это ключевой элемент для отраслей нашей промышленности.

Переход на цену в 50 евро за тонну углерода для стекольной или цементной промышленности требует того, чтобы за сталь, стекло и цемент, попавших на европейский рынок извне, платили ту же цену. И я не говорю о более высокой цене…Это был бы протекционизм – не это является нашей целью. Суть механизма состоит в том, чтобы на наши отрасли промышленности не распространялось ценовое ограничение на выбросы углерода, которое в свою очередь не затронуло конкурентов вне ЕС.

CBAM будет внедрен 1 января 2023 года и станет залогом экономического суверенитета Европы.

Получены ли гарантии от ВТО по поводу законности CBAM?

Это является обязательным условием его принятия. Ни в коем случае нельзя предпринимать дискриминационные меры. Вопрос состоит не в том, чтобы объявить торговую войну. Просто отныне мы будем серьезно относиться к климату. Я глубоко убежден в том, что этот европейский механизм станет зеркалом рынка углерода и будет соответствовать требованиям ВТО.

В данный механизм заложен здравый смысл…Смог ли бы я поехать на завод «АрселорМиттал» в Дюнкерке и объяснить французским рабочим, что они потеряют работу из-за того, что цена углерода установлена в размере 50 евро и что сталь будет импортироваться из Украины или Китая? Уму непостижимо!

Единственный возможный способ – это действительно установить высокую цену углерода для изменения экономических моделей наших отраслей промышленности, что в то же время защитит их от недобросовестной конкуренции. Мы станем первыми в мире, кто это осуществит. Это будет геополитический тест. Мы провели кампанию за суверенную и «зеленую» Европу, а CBAM – то, что для этого требуется.

И наконец, предусматривает ли «зеленый» переход прекращение использования одноразовой продукции?

В сфере циркулярной экономики планируется предоставить людям право на ремонт любого товара – телефоны, компьютеры, холодильники, стиральные машины и т.д. – чтобы бороться с износом. Этим правом смогут воспользоваться все европейские граждане. Если бытовой прибор продается в Европе, у людей обязательно должна быть возможность его отремонтировать. Производитель обязан будет предоставить возможность потребителю предпочесть ремонт изделия покупке нового.

Что, соответственно, предполагает наличие ремонтных мастерских…

Да, и это, очевидно, будет способствовать созданию новых рабочих мест. Сегодня, например, если вы покупаете мобильный телефон, изготовленный в Китае, достаточно одной неисправной детали для того, чтобы вам пришлось покупать новый. А завтра, если кто-то захочет сохранить свой старый мобильник, производителю придется его отремонтировать. Предприятия должны обеспечить возможность осуществления ремонта изготавливаемых моделей.

Автор: Эммануэль Беретта для Le Point