Несмотря на активную работу по раскрытию кибермошенничества, которую ведут правоохранительные органы, приговоров с реальным сроком наказания в отношении кибермошенников единицы, констатирует юрист Ario Law Firm Татьяна Мельник.

"К сожалению, правоприменительная практика в отношении дел, связанных с кибермошенничеством или мошенничеством, связанным с банковскими картами, меняется медленнее, нежели меняется научно-технический прогресс в мире. С каждым днем появляются новые и новые схемы "выманивания" денег у людей, которые реализуются с помощью инновационных технологий", - сказала она агентству "Интерфакс-Украина".

При этом адвокат отметила, что в этой сфере правовые нормы, методики проведения судебных экспертиз и состояние технической базы правоохранительных органов остаются такими же, как были пять-семь лет назад.

"Соответственно, процесс привлечения виновных лиц к ответственности затягивается, а данные, которые должны быть получены в течение первых пару часов (а иногда и минут) после совершения преступления, получают через несколько месяцев. А порой, в силу отсутствия надлежащей технической базы, не получают вообще. Виновные же лица, чувствуя свою безнаказанность, продолжают совершать новые правонарушения", - сказала Мельник.

По ее словам, исходя из сведений, размещенных на официальном сайте департамента киберполиции Нацполиции, сотрудники киберполиции систематически раскрывают "сложные" схемы кибермошенничества и так называемые call-центры, откуда под видом сотрудников банков и осуществляют свои звонки правонарушители.

"Однако приговоров с реальным сроком отбывания наказания в отношении таких лиц — единицы. Более того, основная масса виновных в мошеннических действиях, совершенных в киберпространстве, уже на момент совершения нового правонарушения отбывают наказание за аналогичные действия в местах лишения свободы", - сказала адвокат.

"Из личного опыта могу сказать, что почти за три года работы в следственном отделе органов Нацполиции мной при процессуальном руководстве прокуратуры не было согласовано ни одного обвинительного акта в отношении виновных лиц в данной категории уголовных производств. И это несмотря на то, что заявления от потерпевших о совершении кибермошенничества принимались сотрудниками почти ежедневно", - сказала она.

Адвокат назвала неутешительной украинскую судебную практику относительно рассмотрения обвинительных актов по факту кибермошенничества.

"Приговоров за совершение такого рода правонарушений единицы. И те в большинстве своем не предусматривают реальный срок наказания, а суды ограничиваются освобождением виновных лиц с определением им испытательного срока", - сказала она.

По словам Мельник, согласно данным Единого реестра судебных решений, примерно, 80% всех приговоров, где обстоятельства совершения правонарушений виновными лицами соответствуют понятию "кибермошенничество", приняты исключительно по факту ч.1 ст.190 УК Украины (мошенничество).

При этом правонарушение, предусмотренное этой частью статьи, является проступком, а максимальное наказание, указанное в санкции статьи, предусматривает ограничение свободы на срок до трех лет.

"Более того, абсолютное большинство уголовных производств, по результату рассмотрения которых был вынесен приговор, являются "простими" в расследовании, где правонарушитель действовал "открыто" и после чего, в ходе судебного рассмотрения, признавал свою вину", - сказала она.

Мельник считает, что для повышения эффективности борьбы с кибермошенничеством необходимы изменения, которые должны коснуться не только лишь правоохранительных органов (в частности, приведения в порядок методов досудебного расследования производств по факту кибермошенничества и мошенничества связанного с банковскими картами), но и органов исполнения наказаний в Украине, в частности.

"Это, собственно, касается надлежащего контроля за соблюдением заключенными законодательных норм, которые регулируют их права и обязанности", - подчеркнула адвокат.

Оценивая перспективы расследования и раскрытия преступлений, связанных с кибермошенничеством и мошенничеством, связанным с завладением средств с банковских карт, Мельник отметила, что они зависят, в частности, от загруженности органа досудебного расследования, приоритетов, поставленных перед правоохранительными органами, наличия у них достаточных техсредств, с помощью которых раскрываются подобного рода правонарушения а также наличия компетентных кадров.

"Для раскрытия таких преступлений необходимы специальные знания в отдельных областях", - сказала адвокат.

Она подчеркнула, что в настоящее время большинство уголовных производств, осуществляемых по факту кибермошенничества не заканчиваются направлением обвинительных актов в суд. Они попросту закрываются в течение года с момента внесения ведомостей в ЕРДР, а в некоторых случаях — в течении двух-трех недель с момента принятия заявления о совершении преступления. В частности, это касается неочевидных правонарушений, где план действий преступников тщательно продуман.

"Это делает раскрытие практически невозможным или требует от стороны обвинения невероятного количества затрат — как финансовых, так и временных. Чтобы раскрыть такого рода преступления и добыть достаточное количество доказательств, необходимо фактически изо дня в день заниматься досудебным расследованием только лишь одного уголовного производства в то время, когда производств, внесенных по факту аналогичных преступлений, у следователя/дознавателя могут быть сотни", - сказала она.

По мнению Мельник, успешность досудебного расследования в этой сфере может быть увеличена только в случае заинтересованности правоохранительных органов в осуществлении полного, объективного и беспристрастного досудебного расследования. 

Для достижения такой цели, в частности, следует привлекать специалистов или экспертов, проводить тренинги и постоянное обновление информационных технологий, а также осуществлять доплаты правоохранителям за раскрытие сложных и особо сложных преступлений категории кибермошенничества. 

"В другом случае, все уголовные производства будут и дальше расследованы формально", - сказала она.

Это предполагает выполнение "стандартного" набора следственных действий для принятия процессуального решения по производству в виде его закрытия по п.1, п.2 или абз. 14 ч. 1 ст. 284 УПК Украины.