В эксклюзивном интервью агентству "Интерфакс-Украина" Наталья Пасечникова, директор Института глазных болезней и тканевой терапии им. В.П. Филатова НАМН Украины, отметившего 4 апреля свое 85-летие, рассказала о научных открытиях и уникальных методах лечения, разработанных специалистами института, о возможностях трансфера технологий в офтальмологии и перспективах привлечения иностранных пациентов.

Текст: Анна Левченко

 

Клиника Института Филатова - единственный в Украине высокоспециализированный офтальмологический центр, в котором проводятся, консультации, диагностика и лечение (консервативное и хирургическое) всех видов глазных заболеваний с применением инновационных технологий.

Клиническая база Института Филатова состоит из девяти профильных узкоспециализированых отделений, в которых одновременно могут находиться на стационарном лечении 475 пациентов.

В Институте работают 200 научных сотрудников и врачей, среди которых - 1 член-корреспондент НАМН Украины, 12 профессоров, 29 докторов и 55 кандидатов наук.Врачи клиники используют 240 собственных методов диагностики, терапевтического и хирургического лечения, из которых 225 защищены патентами.

На базе института действуют пять национальных центров - единственный в Украине Офтальмотравматологический центр, Украинский центр воспалительных заболеваний глаза, Центр детской офтальмологии Украины, единственный в Украине Центр онкологических заболеваний глаза и единственный в мире специализированный Центр ожогов глаза. В институте работает единственное в Украине отделение глазной онкологической патологии на 70 коек.

Ежегодно в клинике института оперируют более 16 тыс. пациентов, поликлиника института ежегодно проводит более 170 тыс. консультаций. Около 2% пациентов (около 3,5 тыс. человек в год) - иностранные пациенты из стран бывшего СНГ, стран ближнего и дальнего зарубежья.

В 2020 году положительные результаты лечения зафиксированы в 96,1% случаев.

- Какие основные итоги работы института за 2020 год?

- Я как директор института больше всего радуюсь тому, что несмотря на все сложности нам удалось сохранить самое ценное – наш уникальный коллектив специалистов, приумножающих бесценный опыт предыдущих поколений врачей и внедряющих результаты наших научных разработок в офтальмологическую практику.

Что это дает пациентам? Быстрее наступает улучшение, сокращается срок выздоровления, а в некоторых случаях мы получаем результат, который нам не удалось бы получить, не будь у нас научных разработок и решений. Достаточно вспомнить проведенную в институте операцию по удалению внутриглазной гемангиомы большого размера. Раньше внутриглазные опухоли такого размера можно было убрать только вместе с глазом. Нашим хирургам впервые в мире удалось не только глаз сохранить, но даже получить предметное зрение (до операции пациентка этим глазом не видела). И получилось это только потому, что мы используем собственную разработку – применение при офтальмологических операциях высокочастотной сварки биологических тканей.

Институт во все времена был флагманом отечественной офтальмологической науки и, надеюсь, так будет всегда. Эту надежду поддерживают наши молодые ученые-офтальмологи. Сегодня средний возраст защищающего кандидатскую диссертацию – 32 года, но есть и те, кто стал кандидатом наук до 30 лет. Средний возраст защищающего докторскую – 42 года, хотя самому молодому доктору наук в момент защиты было 36 лет. Представляете, сколько всего они смогут сделать, у них впереди вся жизнь.

И научная работа, которую они выполняют – это очень высокий уровень и это не только мое мнение. Только в 2020 году нашему хирургу Якову Гриценко была присуждена премия президента Украины для молодых ученых, а группа ученых нашего института стали лауреатами государственной премии в области науки и техники.

Прошлый год стал для нас, как и для всех, испытанием на прочность, но невзирая на карантинные меры мы продолжаем работать и оказывать плановую медицинскую помощь как медучреждение здравоохранения национального уровня тем, кто в ней нуждается, естественно, делая все возможное, чтобы защитить наших пациентов и наш персонал.

- В каком объеме финансируется институт?

- Наверное, самый короткий ответ: меньше, чем нужно, если исходить из необходимости соответствовать требованиям времени.

- Используются ли другие, кроме бюджетных, источники финансирования института?

- Безусловно. У нас есть партнеры, которые осознают значимость института и для украинской офтальмологической науки и, в конечном итоге, для пациентов. И поддерживают наши проекты и начинания.

Приведу пример. Клиника института - одна из первых офтальмологических клиник Украины, где был наработан клинический опыт выявления и лечения ретинопатии недоношенных. Это заболевание возникает из-за того, что к моменту рождения недоношенного ребенка кровеносные сосуды, которые питают сетчатку глаза, не успевают развиться полностью. И если вовремя не оказывать помощь, в Украине ежегодно будет прибавляться 200-300 слепых детей. Таким детям можно помочь, но при условии своевременного выявления болезни и вовремя проведенной лазерной операции. В настоящее время уровень лазерного оборудования достаточно высок, и при наличии у врача профессиональных навыков проведения вмешательства, эффективность лечения превышает 90%. Но сегодня в Украине остро не хватает офтальмологов, а узкопрофильных специалистов по ретинопатии недоношенных имеющих такие навыки - вообще единицы. А везти к такому специалисту недоношенного ребенка даже в оборудованном кювезом реанимобиле, даже в сопровождении врача-реаниматолога – это высокий риск для малыша.

Мы разработали мобильную модель оказания помощи таким пациентам. С 2008 года специалисты Института Филатова спасают зрение малышам непосредственно в отделениях по выхаживанию недоношенных детских клинических больниц Одесской, Николаевской и Херсонской областей. За эти годы нам удалось, избежав рисков, сохранить зрение примерно 500 малышам.

И наша работа не осталась незамеченной, с 2016  года благодаря партнерству с благотворительной организацией, программа помощи недоношенным детям продолжила свое развитие как совместный благотворительный проект "Хочу видеть. Южный регион". За годы проекта для нас было закуплено уникальное для Украины мобильное оборудование, оплачивался транспорт, расходники на сумму примерно 10 млн грн. И это не единственный пример.

Кроме работы с партнерами, поддерживающими нас на долгосрочной основе, мы проводим свои благотворительные акции и принимаем участие в уже существующих. На собранные деньги мы открыли первый кабинет Центра предотвращения детской слепоты и слабовидения и надеемся двигаться дальше.

- Как вы оцениваете перспективы вхождения института в единое медицинское пространство и финансирования института через НСЗУ?

- Сегодня об этом сложно говорить, очень много проблем. Хотя причины многих проблем мне понятны. Очень много нареканий вызывают тарифы, то, что они не учитывают себестоимость затрат на медицинские услуги. Ведь как считали: посчитали количество нозологических форм, количество случаев в каждой нозологии и имевшиеся деньги разделили на всех. И получилось, что тарифы покрывают расходы медучреждений, скажем мягко, не полностью. С другой стороны, а как нужно было сделать? Затраты по одним заболеваниям покрывать полностью, а другие переложить на плечи пациентов? Или все посчитать правильно, понимая, что этих денег в стране просто нет?

Существующее на сегодняшний день государственное финансирование институтов Национальной академии медицинских наук Украины (НАМНУ) позволяет нам предоставлять медицинские услуги бесплатно, и часть лекарственных препаратов тоже оплачивает государство. А некоторые из них очень дорого стоят, например, противоопухолевый препарат, который мы используем для лечения ретинобластомы, внутриглазной опухоли у детей. Это делает нашу высокоспециализированную, высокотехнологичную помощь доступной большему количеству пациентов. И для нас это главное.

- Какие инвестиционные проекты (проекты по развитию) реализуются в институте в настоящее время? Есть ли у этих проектов партнеры?

- Главным партнером для нас всегда было и остается государство. Больше 20 лет на территории института стояло недостроенное здание нового лечебного корпуса, строительство которого было заморожено в далеком 1996 году. И все это время мы прилагали усилия, чтобы все-таки его достроить.

Потребность в новом корпусе возникла уже давно. Главный корпус, в котором до сегодняшнего дня располагаются пять отделений института, строился еще при Владимире Петровиче Филатове, как и многие другие объекты в Одессе, из ракушняка с деревянными перекрытиями. За 82(!) года в здании ни разу не проводился капремонт. Основная причина – невозможно остановить поток пациентов: пока мы бы делали ремонт, кто-то из пациентов потерял бы зрение.

Мы выиграли конкурс на государственный инвестиционный проект и начали строительные работы. В новом корпусе шесть этажей. На первом разместятся приемное отделение и комплекс клинических лабораторий, которые сегодня размещаются в разных зданиях. Со второго по четвертый этаж будут отделения клиники, а шестой будет полностью отдан под операционные, отделение анестезиологии и послеоперационные палаты. В строительстве используются современные материалы и технологии, и оснащен он будет соответственно.

Очень надеемся, что удастся создать совершенно новое восприятие государственного лечебного учреждения и пациентами, и врачами. Мы прилагаем все усилия, чтобы завершить строительство в этом году.

- Как вы оцениваете перспективы реализации механизма государственно-частного партнерства (ГЧП) в институте? Есть ли примеры таких проектов? Чего не хватает для масштабного привлечения частных инвестиций?

- На сегодня механизм ГЧП не предусматривает участия в таких проектах государственных и коммунальных предприятий и организаций. В законе так и написано - "кроме государственных и коммунальных предприятий". Чего не хватает? Законодательной базы, прописанных механизмов возврата инвестору вложенных средств и получения прибыли и, что естественно в такой ситуации, инвесторов.

Сегодня есть еще один перспективный механизм – трансфер технологий. Нас часто спрашивают, применяем ли мы его, подразумевая, что у нас есть технология, что ею заинтересовались, ее продали или разрешили использовать и получили за это деньги. Но наши технологии – это технологии лечения, операций. Этому можно только учить, и мы это делаем. К нам приезжают на курсы, стажировки, их оплачивают. Но это почему-то не считается трансфером.

Даже если мы придумали аппарат или препарат, чтобы его продавать, сначала нужно его защитить. то есть получить патент, и не украинский, а международный. Потому что возьмут, скажем, винтик поменяют (или нет) и зарегистрируют на международном уровне как свою разработку и будут на этом зарабатывать. А все наши патенты – локальные. Чтобы пройти экспертизу и получить его, нужно несколько тысяч гривень, тогда как международный патент стоит десятки тысяч долларов или евро.

Кроме того, нужно предприятие, готовое воплотить проект хотя бы на уровне промышленного образца, а для этого нужны чертежи, инженерные расчеты. Кто возьмется за это без денег и кто за это заплатит?

Идея продавать или передавать технологии – прекрасная и правильная, но нет механизмов, не созданы условия. Наверное, в какой-то момент это все появится и заработает, но нужно время.

- Как вы оцениваете систему подготовки медицинских кадров, систему беспрерывного профессионального образования и повышения квалификации? Что можно улучшить?

- Для меня то, что врач должен учиться всю жизнь, - естественно. Тем более в наше время, когда с невероятной скоростью развивается наука, техника, фармакология, чуть ли не каждый день появляется что-то новое. Современный врач должен быть в курсе того, что касается хотя бы его специализации. Больше – это очень сложно, огромные массивы информации.

Но когда вы рекомендуете врача своим знакомым, о чем вы говорите? О его практическом опыте, и прежде всего о положительном опыте: как он вам помог, скольких вылечил, а не о том, сколько курсов прошел, сколько вебинаров посмотрел-прослушал. Этот практический момент остался в стороне.

В настоящее время, считаю, назрела необходимость посмотреть на существующие медицинские учреждения с точки зрения наличия в них врачей с положительным практическим опытом лечения конкретных заболеваний. Это особенно важно сегодня, когда хороших специалистов осталось мало, тысячи отличных врачей уехали работать за рубеж. Кроме того, нужно создать такой реестр, чтобы каждый семейный врач или врач поликлиники мог посмотреть, где ближе всего есть нужный специалист, к которому он мог бы направить пациента.

А сегодня у нас как? Семейный врач отправляет к специалисту районной поликлиники. Тот не справился – отправил на уровень выше (я имею ввиду больницу, а не врача), независимо от того, есть там нужный специалист с умением это заболевание лечить или нет. Там лечили-лечили - не вылечили… Ну и так далее. В результате потеряно время, у пациента, не дай Бог, развились осложнения, и к нужному специалисту он попадает уже как "тяжелый". А государство все эти этапы оплатило (деньги же "ходят за пациентом") и потратило средства впустую.

Плюс обучение тоже должно быть не только теоретическим, но и практическим. Разве может, например, хирург-офтальмолог научиться делать новую для себя операцию, только прослушав вебинар? Нет, он должен сначала постоять на операции рядом со специалистом, потом ассистировать, затем оперировать, но под его присмотром. И только потом ему можно доверить самостоятельную операцию. Я так учила своих учеников, и поверьте, научить можно только так.

- Есть ли у института международные проекты? Каковы основные направления международного сотрудничества?

- Наш институт прекрасно знают в мировом офтальмологическом сообществе: мыв ходим во всемирный Международный совет офтальмологов (International Council of Ophthalmology, Европейская штаб-квартира), являемся основателем и членом Ассоциации офтальмологов стран Причерноморья (Black Sea Ophthalmological Society).

Ученые института достойно представляют нашу страну на всемирных международных конгрессах, съездах, конференциях и симпозиумах, докладам о наших исследованиях и достижениях не раз аплодировали коллеги. Многие наши ведущие специалисты являются действительными членами таких авторитетных европейских и мировых офтальмологических организаций, как Европейское офтальмологическое общество, Американская ассоциация офтальмологов, Королевская коллегия офтальмологов Великобритании, Европейское общество специалистов по лечению сетчатки Euretina, Европейское и Американское общество катарактальной и рефракционной хирургии, Всемирная глаукомная ассоциация (WGA), Европейская ассоциация офтальмоонкологов (EOOG), Европейское общество детских офтальмологов (EPOS) и др.

Мы получаем предложения о сотрудничестве, об участии в глобальных международных исследованиях. У нас заключены договора о сотрудничестве с организациями и компаниями в Израиле, Швейцарии, Германии, Мексике, Индии, на Гавайях. Мы сотрудничаем с Университет Линчепинга (Швеция) в области разработки искусственной роговицы и принимаем участие в глобальном исследовании, проводимом Национальным институтом здоровья (США) в области исследования наследственных офтальмологических заболеваний и разработки технологий их диагностики.

Во всем мире сейчас растет спрос на офтальмологические медицинские услуги, и нехватка высококвалифицированных специалистов создала предпосылки для подписания меморандумов о создании филиалов института в других странах (в настоящее время - в Китае и Болгарии). К сожалению, в этом вопросе пока сложности в связи с пандемией коронавируса, но, надеюсь, после того как человечество справится с пандемией, мы сможем возобновить эти проекты.

- Каковы основные направления научной работы института, наиболее значимые научные достижения последнего времени?

- Давайте рассмотрим только последнее десятилетие. Созданная нами совместно со специалистами Института электросварки АН Украины технология применения высокочастотной электросварки биологических тканей в офтальмологии является одной из наиболее эффективных и используется достаточно широко при лечении больных с отслоением сетчатки, диабетической ретинопатией - одним из самых тяжелых осложнений сахарного диабета, с внутриглазными новообразованиями. В 2012 году группу наших ученых за исследование применения высокочастотной электросварки биологических тканей в витреоретинальной хирургии наградили II-й премией Euretina. Innovation Awards. на XII Конгрессе Euretina Европейского общества специалистов по сетчатке глаза.

Я уже упоминала нашу работу по созданию и испытаниям искусственной роговицы из синтетического рекомбинантного человеческого коллагена. Этот подход может помочь восстановить зрение миллионам людей, которые нуждаются в пересадке роговицы. Доклад наших ученых об использовании оригинальных имплантатов из коллагена для лечения язв роговицы на Конгрессе EU Cornea 2014 в Лондоне был признан лучшим.

Есть еще одно важное направление научной работы. Мы вступили в эпоху, когда антибиотики теряют эффективность, и остро стоит вопрос о поиске альтернативных методов лечения. В основе разработанного в институте метода лечения воспалительных заболеваний глаза - совершенно новый подход, объединивший применение метиленовой синьки, обладающей противовоспалительными и антимикробными свойствами, с лазерным излучением с тщательно подобранной длиной волны. После четырехлетних исследований мы уже более пяти лет лечим пациентов новым методом, и результаты превзошли все ожидания.

Параллельно наша иммунологическая лаборатория (к слову - старейшая в Украине) вместе с Институтом молекулярной биологии и генетики НАН Украины ведет работу по использованию компонентов иммунной системы для лечения воспалительных заболеваний глаз. На стадии клинических испытаний находится метод применения стволовых клеток для увеличения синтеза противовоспалительных белков, успешное завершение которого позволит создать новое направление лечения рецидивирующих воспалительных заболеваний глаз, нередко приводящих к слепоте. Продолжаются исследования наночастиц золота и серебра, обладающих свойством повышать регенерирующие способности организма. К препаратам на их основе, в отличие от антибиотиков, не привыкают, на них не развиваются аллергические реакции.

В настоящее время наш институт и Институт термоэлектричества НАН Украины продолжаем совместную работу по разработке термоэлектрического офтальмологического оборудования. Уже разработано устройство для измерения температуры в различных отделах глаза с возможностью регистрации температур в режиме реального времени. Это необходимо для контроля нагрева тканей глаза во время лазерных операций.

И это далеко не полный список. В ежедневной практике мы используем более 240 собственных методов диагностики, терапевтического и хирургического лечения для сохранения зрения пациентам и предотвращения инвалидности. Таким образом мы ежегодно экономим государству миллионы гривень государственных средств.