Вопрос: Будет ли комитет Верховной Рады по здравоохранению инициировать отставку министра здравоохранения Александра Квиташвили? Ответ: Мы не меняем своей позиции и считаем, что работа, которая была проведена Минздравом, неудовлетворительна. Безусловно, в системе есть какие-то изменения к лучшему, но эти изменения должны были быть более мощными. Мы понимаем, что есть преграды, которые и нужно преодолевать, но нужно делать это настойчиво и интенсивно. Одно из наших замечаний касается международных закупок лекарств, которые Минздрав преподносит как одно из наибольших своих достижений. Но эти международные закупки были осуществлены только на 2 млрд, хотя в целом на закупки было предусмотрено 4 млрд грн из госбюджета. Поэтому Минздраву нужно говорить, что им не удалось провести международные закупки на 2 млрд грн. Минздрав должен был все 4 млрд направить на международные закупки, но они решили пустить 2 млрд грн по старым схемам. И когда премьер-министр акцентирует, что на международных закупках сэкономили 60% денег, общество должно знать, куда были направлены сэкономленные средства, что произошло на национальных закупках, какая там экономия и была ли она. Думаю, что правоохранительные органы, НАБУ, АМКУ должны были бы очень четко ответить, кто эти компании, которые выиграли национальные тендеры, кто является их владельцами, какие цены закупок и насколько они бы отличались от тех цен, которые были бы получены на закупках этих же препаратов через международные организации. Вопрос: Комитет обращался к Минздраву за такой информацией? Ответ: Запрос Минздраву уже написан, но ответ мы пока не получили. Я считаю: то, что передали международным организациям только половину закупок, это очень большая недоработка Минздрава, кто-то должен за это ответить. Мы открыли Минздраву все двери, были готовы сотрудничать, но Минздрав готовил процедуру международных закупок почти год. Было понятно, что международные организации не успевают закупить препараты, так как только в декабре им перечислили средства. Но еще в мае прошлого года Минздрав не направлял запрос о потребностях в лекарствах в регионы. Тогда мы впервые признали работу Минздрава неудовлетворительной. И тогда Минздрав начал предпринимать активные действия. Если бы мы их не подгоняли, если бы не было этого постоянного конфликта, я не уверена, что даже 50% средств были бы переданы международным организациям. Вопрос: Что будет дальше? Конфликт будет развиваться? Ответ: У нас есть идеологические расхождения по поводу концепции развития системы здравоохранения. Мы настаивали, чтобы эта концепция была утверждена Кабмином официально как базовый документ, чтобы реформа не зависела от личности министра и продолжалась. Но этот документ не был утвержден. Кроме того, так и не был создан Центр реформ, отделенный от Минздрава. Вопрос: Зачем он нужен? Ответ: Любой входящий в министерство человек становится заложником процессов, которые происходят в ведомстве. Минздрав – это коррупционный орган, который создавался для легализации процессов коррупции. Больших глобальных некоррупционных функций у Минздрава нет. Он, по сути, занимается проведением тендеров, назначением главных специалистов, определением перечня закупаемых препаратов. Все эти функции должны быть изменены, но Минздрав не может изменить свою структуру изнутри. Если вы посмотрите стратегию "25 шагов", которую утвердил комитет, там четко прописано создание Центра реформ, который бы работал над реформированием отрасли вне Минздрава и не зависел от этого ведомства. Вопрос: Этому Центру нужно было выделять помещение, штат, платить сотрудникам зарплату? Ответ: Территориально он может располагаться и в здании Минздрава, но быть неподконтрольным его внутренней системе. Он может располагаться хоть в комитете парламента – можем предоставить помещение. Сотрудникам Центра нужно было бы платить зарплату, но есть много проектов международных организаций, которые могли бы это финансировать. Функция Центра должна была заключаться в том, чтобы создать модель нового Минздрава с новой формой закупок не через международные организации, а внутренние, возможно, на базе системы ProZorro - мы не должны постоянно находиться на международных закупках. Кроме того, нужно провести инвентаризацию всей отрасли. Минздрав сегодня контролирует только 60% лечебных учреждений, но есть еще 40% с не меньшим бюджетом, которые Минздрав не контролирует. В Украине лечебные учреждения находятся в 20 вертикалях финансового подчинения – шесть военных и 14 гражданских. Они не подчинены Минздраву, они не входят в 4 млрд грн, выделенных на госзакупки лекарств. У них свой бюджет и свои схемы на тендерах. Поэтому нужно инвентаризировать всю систему здравоохранения и создать новую систему управления. Затем, думаю, через 1,5-2 года, нужно полностью заменить функциональные задачи Минздрава. Он должен стать другим. Изнутри эти процессы выполнить невозможно, они будут наталкиваться на неимоверное сопротивление. Никто в Минздраве не готов оторваться от "вкусной соски", таких там нет, а других туда не допускали. Но такой Центр реформ так и не был создан. Вместо этого был разработан законопроект об автономизации – читай "приватизацию" учреждений здравоохранения, т.е. банкротство отрасли. Нам было важно выстоять и отстоять государственную систему. Если бы мы не выстояли, у нас бы не осталось государственных учреждений здравоохранения. Для Украины это невозможно. Это возможно, например, в Швейцарии, которая окружена горами и на которую невозможно напасть. Если министерство готово принять наше видение, изложенное в согласованных в комитете и поданных на рассмотрение парламента законопроектах относительно автономизации, то мы готовы к этому процессу. Более того, мы готовы предоставить большие полномочия не только подчиненным Минздраву лечебным учреждениям, но и всем другим учреждениям здравоохранения, но мы не готовы обанкротить государственную систему здравоохранения. Мы настаиваем, что государственная система должна остаться, она должна быть эффективной. Вопрос: Когда законопроект об автономизации, который поддержал комитет, будет вынесен в зал? Ответ: Депутаты поддержали законопроект, разработанный членами нашего комитета. Мы предлагали Минздраву присоединиться к нему, но Минздрав не присоединился – это их позиция. Наш законопроект ожидает вынесения в зал. С декабря 2015 года я подаю его Владимиру Гройсману и Юрию Луценко вместе с целым пакетом из 14 законопроектов, которые подготовлены комитетом по здравоохранению. Каждый понедельник на согласительном совете я вношу эти законопроекты в письменной и устной форме для включения в повестку дня. Мне обещают, что рассмотрят. Вопрос: Чем законопроект министерства отличался от законопроекта комитета? Ответ: Законопроект от комитета разрешает учреждениям здравоохранения автономизироваться, развиваться, самостоятельно определять, какие отделения им нужны, но не разрешает им распоряжаться своим имуществом. Закон от Минздрава разрешал им это, разрешал переводить клинику в статус акционерного общества, освобождал от аудита. Я - за развитие частной системы здравоохранения. Но такая страна, как Украина, которая находится под постоянной угрозой, в том числе военной агрессии и терактов, обязана иметь опорную государственную систему здравоохранения. Вопрос: Будет ли "БПП" инициировать отставку Квиташвили? Ответ: Мы говорим, что есть политика, которая создает волны. Сейчас возникла небезопасная ситуация, когда все коррумпированные силы и те министры, осознающие, что уйдут, будут делать максимально, чтобы все подчистить и уйти не с пустыми руками. Важно - не допустить такой ситуации, когда последние деньги списываются в последний перед увольнением день. Вопрос: То есть вы не будете настаивать на отставке Квиташвили? И что вы думаете о кандидатуре на должность министра Алексея Гончаренко, о которой говорят СМИ? Ответ: Я считаю, что кандидатура министра должна быть подобрана правильно. Кандидатура независимого, самостоятельного министра, который не будет попадать под влияние. Внутри Верховной Рады я такой кандидатуры не вижу. В частности, в формате действующего Кабмина я не рассматриваю свою кандидатуру на эту должность, мне не на кого будет оставить комитет по здравоохранению. Здесь ситуация тоже очень разбалансирована: заседание комитета может быть сорвано. Я уверена, что если бы меня здесь не было, нам бы не удалось сдержать ситуацию с банкротством отрасли. У меня есть мнение, кого бы хотелось видеть на этой должности. Но я пока не имею согласия этого человека озвучить его кандидатуру. Я лично кандидатуру на должность министра изнутри парламента не вижу, это моя личная позиция. Вопрос: То есть, пока какой-то конкретной кандидатуры на должность министра нет, говорить о немедленной отставке действующего не совсем правильно? Ответ: Я считаю, что так. Нужно постараться заставить Минздрав работать максимально эффективно. Понятно, что кто бы ни пришел, сейчас благодарности не будет. При всем том, что я очень критикую Минздрав, я понимаю, что они очень тяжело работают. Другой вопрос, что они воспринимают нас не как партнеров, а как противников. Они не понимают, что депутаты общаются с людьми, а Минздрав – с чиновниками, но чиновники никогда правду не скажут. Приведу недавний пример с гриппом. Минздрав заявил, что получил гуманитарную помощь и передал препараты в области. Это хорошо? Хорошо. Но на пике заболеваемости в Верховной Раде каждый день ко мне обращались депутаты и говорили, что им звонили из округа, где пациент с гриппом и осложнениями - в реанимации, а препаратов нет. Я звонила в Минздрав профильному заместителю и говорила, что в такой-то области в такой-то больнице лежит такой-то пациент и ему нужен препарат. Замминистра звонил начальнику областного управления, начальник управления искал, где именно находятся эти препараты, и их передавали в больницу. Этот пример показывает, что полностью нарушена вертикаль управления системой здравоохранения, что человек не может получить помощь, не обращаясь к депутатам-мажоритарщикам, чтобы депутат не шел к главе комитета, глава комитета звонил замминистра, замминстра звонил начальнику управления… Полностью нарушена вертикаль управления. Если ты - главный врач и видишь, что в реанимации умирает пациент с осложнениями гриппа, почему не звонишь своему начальнику управления и не спрашиваешь, где взять препарат? И это был не единственный случай, это было ежедневано. Я за этот Минздрав не критикую. Задача Минздрава заключалась в том получении гуманитарной помощи и передаче ее в области. Но в областях, в районах не включились в процесс. То есть какая-то работа Минздравом осуществляесяя. В то же время если результаты этой работы не ощущает конечный потребитель, пациент, то эта работа неэффективна. Ведь по сегодняшней ситуации: если депутата Богомолец в Верховной Раде нет, то человеку приходится умирать. Происходят еще более интересные цепочки. Например, ко мне обратился консул одной из стран, которая граничит с Украиной, и сказал, что в консульство обратились люди из Западной Украины с просьбой передать из этой страны вакцину от бешенства - бешеная лисица покусала кота, а тот покусал мать и ее трех детей, а в районе вакцина от бешенства отсутствует. И вот консул этой страны предлагает мне передать вакцину по дипломатическим каналам. Опять пришлось включиться - звонить в Минздрав, Минздрав - в областное управление, те – в районное. Выяснилось, что вакцина есть, ее перераспределили и вакциинировали этих детей. Эти примеры демонстрируют о том, что не все можно изменить законами. Каждый человек должен понимать: для того, чтобы в стране произошли изменения, он не должен быть равнодушным. Он должен встать с кресла и выполнить свою работу и немного больше, чем входит в круг его обязанностей. Главврач, который не обязан звонить в управление и спрашивать о вакцине, все-таки должен сделать это. Вопрос: Но если вернуться к Минздраву, будет ли продолжаться конфликт или все-таки начнется сотрудничество? Ответ: Мы держим руку на пульсе. Если Минздрав будет готов нас услышать и сотрудничать, мы тоже готовы. Но мы свои позиции будем отстаивать – нам отступать некуда. Я не позволю приватизировать систему здравоохранения страны, хотя давление на меня было весьма сильное: собирали подписи за то, что бы снять меня с главы комитета, и другие вещи. Вопрос: Это предпринимал министр, Минздрав? Ответ: Нет. Это делали лоббисты, которые были заинтересованы в получении имущественных комплексов, территории больниц, которые в основном расположены в центральной части населенных пунктов. Это - взгляд инвестора. Взгляд премьер-министра похож – меньше больниц, меньше нагрузка на бюджет. Мы понимаем, что пациентов меньше становиться не будет, но должны измениться условия лечения. Если мы вынудим Минздрав принять европейские протоколы лечения, у нас сократится срок пребывания в стационаре. Но мы не согласны категорически в необходимости сокращения количества стационаров. Мы считаем, что нужно провести реконструкцию лечебных учреждений, чтобы, например, у нас был не один стационар, в котором одна большая палата на 20 человек и один туалет на этаже, а нормальные палаты на двух лиц с отдельными туалетами. То есть площадь клиники остается, но на этом же этаже, где было отделение на 100 коек, останется отделение на 30 коек с нормальными палатами. На излишках территорий, не используемых клиниками, нужно открывать хосписы, отделения паллиативной помощи, дома престарелых для лиц с болезнью Альцгеймера. В областных клиниках нужно сделать как минимум одно тюремное отделение, где врачи смогут консультировать заключенных пациентов. После выздоровления такие пациенты будут возвращаться в места отбывание наказания. Это все сейчас не в поле зрения реформы, а должно войти в идеологию реформирования. Я отстаиваю в политике принципы ответственного государства, экономического гуманизма и социальной справедливости. Я категорически против полной либерализации, когда деньги становятся главной и единственной ценностью. Во главе интересов государства должен быть человек - его здоровье, образование, самореализация, безопасность и счастье. Поэтому экономика и бизнес должны развиваться, но государство обязано гарантировать гражданам безопасность, образование и охрану здоровья. Если государство не берет на себя такой ответственности - для меня оно теряет свою ценность. Именно поэтому я боролась против грузинской модели реформы здравоохранения, где все больницы и их имущество были проданы за гроши олигархам. Кое-кто выиграл, кто-то получил хорошую собственность в руки, кто-то стал зарабатывать больше, но люди в целом не стали здоровее и счастливее. Моя цель - дать людям доступную, профессиональную помощь, гарантированную государством, поэтому наш путь будет другим. Украина - не Россия и не Грузия. У нас свой путь и мы его пройдем.