Эксклюзивное интервью генерального директора Национальной телекомпании Украины Зураба Аласании агентству "Интерфакс-Украина". Вопрос: Начнем с прошлого. Почему вы решили возглавить НТКУ? Зачем вам это было надо? Ответ: Я, честно говоря, давно этим занимаюсь... Все стадии прошел, от репортера до директора областной (Харьковской – ИФ) ОГТРК. Я пытался что-то делать на местном уровне, но системные изменения на местном уровне провести невозможно. Это как раз то, чему они страшно все сопротивляются сейчас. Я оттуда ушел. Когда время прошло, я потихоньку начал готовиться. Думал "Медиапорт", который скорее не агентство, а среда, передам кому-то, а сам отойду от дел. А тут в стране такое. У каждого свой участок фронта. И я бы в государственную систему никогда бы в жизни больше не пошел... ни в министерства, ни президентом. Потому, что существующая система – это задница, я так считал и считаю, она против нас, граждан. Но как только возникло слово "общественное" (телевидение)... А это означает отнять у государства функцию, которая ему принадлежит... Я понял, что это мой последний шанс сделать в жизни что-то такое серьезное. Понял, что проблем будет множество. Но мне-то терять чего? Я за репутацию свою не боюсь, мне все равно. Меня это завело. К тому же я хотел закончить то дело, которое я начал в областной телекомпании. Мы не довели тогда дело до конца, потому что это было невозможно. А сейчас – возможно. Я уже сверху меняю эту систему, а не снизу. Их нужно заставить делать то, чего они не хотят. Вот когда мы их заставим – они поймут, что это хорошо. И будут думать потом – а разве когда-то было иначе? Вопрос: Изменить людей, наверное, сложнее, чем технику поменять? Ответ: Конечно. Простые задачи кого интересуют? Сhallenge такой. Вопрос: Хорошо. Вы пришли в телекомпанию. Что вас удивило? Что вас расстроило? И что вас обрадовало? Ответ: Меня все радует. Я был готов, в отличие от многих, к этому. Опыт в областной ТРК очень сильно помог. Это просто масштабирование проблемы. А с ней я был уже знаком и сталкивался. Наибольшая проблема – это люди и их мышление. То, как они думают, то, как они ничего не хотят менять. Это было там, это есть здесь. Этим я удивлен не был. Но это и есть самая большая проблема. Что меня огорчило? Хотя я к этому тоже был готов. Архивы. Многодесятилетние. Они должны были быть. И это единственный перевес системы государственного телевидения. Она мало делает чего хорошего, но хотя бы это... Но даже к этому я был готов. В Харькове, когда я пришел и спросил – где наши архивы? Они сказали – ну, лет пять назад последние сожгли. Зачем? Не знаем, приказали – сожгли. А здесь – то же самое. У нас с 2001 года вообще ничего не записывается, даже новости. Новости, ребята. 90 лет компании. Пленки. Где это все? Вопрос: Что-то же осталось? "Катрусин кинозал"? Ответ: Нет. В Youtube – да, у нас – нет. Вот мы сейчас показываем Сашка Лирныка, прекрасно сказки читает. И думали: а давайте заведем страницу и положим туда, помните, деда Панаса? Нету. Это так расстроило! И сейчас мне на рабочих группах во всех областных телекомпаниях говорят – у нас богатейшие архивы, у нас богатство страны, мы миллиарды стоим. Как только мы начали проводить там проверку, оказалось, что ни у кого никаких архивов нет. Ни официально, ни неофициально. А так – радует все. Радует количество работы, радует, что команда прирастает. Мы сюда пришли вдвоем, а теперь уже нас около ста. Из 7700 сотрудников в системе гостелерадиокомпаний это вообще мизер, но ничего. Потихоньку все будет. Вопрос: Вы такой оптимист в наше пессимистическое время... Расскажите о финансовом состоянии НТКУ? Раньше проходила информация о том, что у телекомпании большие долги, в том числе перед Концерном РРТ. Какая сейчас ситуация? Ответ: Финансовая ситуация не может быть нормальной, поскольку мы не являемся распорядителем своих средств. Когда я пришел сюда – 167 млн грн расходов было запланировано на 2014 год при необходимости, даже не по-хорошему, а просто по-обыкновенному, около 350 млн грн. К концу года из 167 (млн грн – ИФ) срезали еще 10 (млн грн – ИФ). Кстати, из 167 млн грн 103 млн идет на зарплату. 60 млн грн – на услуги Концерна РРТ. Мы государственная компания, они государственная компания. Зачем-то через наш канал вынимают и отдают туда. Не понятно. Остаток – 7-9 млн грн идут на содержание здания (компании – ИФ): 22 этажа на 3 гектарах. Что касается долгов. Там "висит" японский кредит 24 млн грн. Где техника, которая много лет висела на складах таможни и до сих пор часть там находится? Эти кредиты просто раскидали по всем компаниям в стране. Еще из долговых обязательств – Euronews. На сегодняшний момент наш долг перед ними – EUR11 млн. Зачем нам ее навязали? Не имею понятия. Программа идет 20 минут в день и есть большие вопросы, что именно они там показывают. Контракт, формально на нас, заключал Кабмин, еще старый состав. Мне говорят – расторгай. А я говорю – О'кей. А долги? Они же подадут в Европейский суд. Если будет суд – ты пропал, компания пропала, вы просто банкроты окажетесь сразу же. Заключали они, а банкроты НТКУ. Это как вообще? В целом около 400 млн грн сейчас "висит" долгов на телекомпании. Вопрос: Это долги Euronews, КРРТ. Что-то еще? Ответ: Да, есть еще небольшие долги, текущие. Например, EBU дают нам Евровидение, ФИФА. Чемпионат мира прошел, деньги должны были быть уплачены давным-давно. Пришел в компанию – где деньги? Нет. Потратили на нужды телекомпании. А почему не перечислили? Ну, нам надо было… Их не украли, потратили на нужное. За этот период заработали, на рекламе, политической в том числе. Есть деньги. Можем заплатить ФИФА. Но, они же в Госказначействе. Платим не мы, у нас своего счета нет. Четвертый месяц пошел. 17 млн грн нужно перечислить. За это время 3 млн (грн – ИФ) мы просто потеряли из-за инфляции. А долги же перед EBU не уменьшаются. Я уже молчу о том, что в 2018 году Чемпионат мира по футболу будет, в 2020 - Олимпиада. И как? Я должен сейчас уже гарантировать какие-то платежи. А казначейство когда хочет – тогда и платит. О мелких делах я уже вовсе не говорю. Вопрос: Хорошо, а как тогда запускать общественного вещателя при таких условиях? Ответ: Я вам скажу как. Закрыть глаза – и вперед. Это как с домашним бюджетом. Если подсчитать, то трат окажется гораздо больше, чем доходов. Как? Как-то живем. В 2015 году, я думаю, процентов 20-25 по всем сферам украинской жизни "обрежут". И правильно сделают. Потому, что Кабмин - просто распорядитель наших средств. Если мы это не заработали – нам это взять неоткуда. Вот сейчас ходят и митингуют: "сделайте нам квартирные кредиты по 5 грн за доллар"… Я знаю, что в 2015 году будет еще хуже. Ничего. Чем хуже – тем лучше. После этого будет хорошо. Мы сами себе сделаем хорошо. Вопрос: Хочу перейти к другому аспекту деятельности компании. Взаимодействие с властями. "Темники", например, есть? Только честно. Ответ: Вообще нет. Я что обманывать буду? Этого разве не видно на экране? Я не хочу сравнивать со временем до революции ("гидности" – ИФ). Вообще быть нормальным и порядочным человеком – это норма. Так и в новостях – отсутствие "джинсы" не повод для хвастовства. За все время, что я здесь ни одной "джинсы" здесь не было, ни разу. Ни в пользу Кабмина, ни в пользу администрации президента, ни в пользу каких-то компаний. Но гордиться тут, повторюсь, нечем. Это норма. Но проблема в образе мышления. Когда они раньше всегда делали то, что сказали, то и сейчас делают. Надо человека приучить: тебе никто ничего не говорит, начинай делать сам. У них пока что так, шатко-валко. Вопрос: Самоцензура какая-то? Ответ: В том числе. Нужно выковыривать это из голов (сотрудников НТКУ – ИФ). Они, до сих пор, пресс-конференцию считают поводом к новостям. Они автоматически считают, что если шеф где-то появился, мы немедленно кидаем туда камеру. Я нервничаю уже. Но и трогать не хочу. Сами. Все сами. Они сейчас проходят обучение. Я терпеливо жду, когда они будут расти. Уже растут. А темники… Это никого не интересует. Со мной это не работает. Нигде не работало. Ни в Харькове, ни здесь. Они же меня знают. Вопрос: А попытки были? Ответ: Беспрерывно. Но это происходит на уровне среднего менеджмента. Например, клерк АП или клерк Кабмина звонит сюда, редактору. А редактор будет дергать генерального директора, чтобы спросить. Так было раньше. Он не мог по-другому, он привык так. Я сразу говорил – не надо все звонки на меня переадресовывать. В Кабмине говорят – ну мы же ничего, мы же просто информацию вам сообщаем. Или возьмем АП. Они хорошо наладили службу, постоянно приходит сообщение, что делает президент, где лежит видеозапись того или иного мероприятия. Кто-то это мог воспринять как команду. Но для меня это просто лента новостей: я знаю, где и что делает президент. Но от меня никогда это не уходит вниз. Они получают то же самое и делают материал, если есть новостной повод. Короче, в плане темников у нас пока что наоборот. У нас есть программы типа "Час уряду", мы госкомпания и обязаны освещать деятельность властей по закону. Но все идет к общественному вещанию. Вопрос: В новом же законе нет такого обязательства? Ответ: Конечно, нет. Но, из Кабмина звонят, и говорят: мы же план на следующий год составляем и как теперь с этим быть? Я говорю – не трогайте, оставьте все как есть. Потому, что сейчас они обязаны приходить. А так – они не будут обязаны, не хотят. А сейчас людям нужна информация. Поэтому я прошу не трогать графики, пусть приходят к нам на программу и рассказывают. Вопрос: А трансляции заседаний Верховной Рады, Кабмина? Ответ: В законе есть пять человек, кому мы в случае форс-мажора обязаны предоставлять эфирное время. Это президент, премьер-министр, спикер Верховной Рады, глава Конституционного суда и глава Верховного суда. И одной строкой написано, что мы обязаны каждый год президенту предоставлять эфир для новогоднего поздравления. Все! Вопрос: Ну, это если форс-мажор. А еженедельные заседания правительства? Ответ: Там самые большие рейтинги. Я иногда бываю на Кабмине, и вижу большое количество камер на заседаниях. Поэтому, мы пока это все оставляем. Людям это нужно. Посмотрим, сколько еще будет в стране такая ситуация, когда людям нужно будет слышать, что говорит власть. Год-два? Посмотрим. Вот на Порошенко "наезжают", что он не разговаривает с людьми. И, я считаю, что справедливо. Он не любит почему-то разговаривать с людьми. Кабмин любит и его, наоборот, попрекают, что сильно "пиарится". Я же считаю так: дайте нам информацию и мы сами решим, что с ней делать. Вопрос: Давайте теперь о будущем телекомпании. Вот все говорят: мы ждем, когда общественное телевидение стартует. Как это должно быть? Что должно произойти? Перерезание ленточки? Как это все должно быть? Ответ: У нас недавно была рабочая группа. Я полтора часа орал именно этот вопрос: скажите мне, что должно быть, что не должно быть. Поскольку все, кто внутри, понимают, что одного момента запуска не бывает. Общественное телевидение это годами выстраиваемое. Но есть public relations. В хорошем смысле. Ты публике должен что-то сказать. Мы понимаем, что с одной стороны можно найти любой повод, назначить любую дату, не имеет значения. Например, юридическое лицо будет создано месяцев через семь. Такая процедура. Нельзя родить ребенка за два месяца. Но люди все эти месяцы будут думать: а что же, а где же? Они будут думать: они ничего не делают. Результат – только на экране, у нас другого коннекта нет. Поэтому я и спрашиваю: что считать началом? Мне говорят – это что, обман? С одной стороны, я и сам думаю, что обман, мыльные пузыри. С другой стороны я понимаю, что тогда нам не дадут дойти до дела, люди будут недовольны, общественное мнение сложится другое. Ага, об общественном телевидении год уже говорится, а ничего не происходит. И мы теперь ищем то, что могло бы быть отправной точкой. Например, 1 марта. Весна. К этому моменту можно подвести итоги конкурса о названии, который мы объявили ранее. Хотя это самое неправильное. Ну, О'кей. Да, реорганизация происходит, но она же еще не произошла. Но мы делаем вид, что произошла. К 1 марта будут результаты этого конкурса, брендбук уже будет готов. Что еще? Сайт. Уже он практически готов к запуску. Но придержим тогда до 1 марта. Мы собираемся запускать ток-шоу новое, собираемся запускать программу с включениями из областей. Мы это все придержим к одной дате и выпустим. Наверное, в общественном мнении это будет считаться, что это был запуск. Хотя это будет не так быстро. Вопрос: Если коснуться вопроса о реорганизации, то меня, и, я так понимаю, все облгостелерадиокомпании интересует вопрос: ждет ли их ликвидация? И что их ждет? Ответ: В законе нет слова "ликвидировано". И даже в поправках к закону нет. Там везде написано - "реорганизация". Более того, в действующем законе вообще ничего не меняется. Именно поэтому подготовлен серьезный пакет поправок. Юридически это означает, что они все должны быть ликвидированы как отдельные юрлица и сведены в одну организационную структуру. То есть сначала создается юридическое лицо, а потом они все будут к ней постепенно присоединяться. Это займет где-то месяцев пять-семь. Таким образом, 31 предприятие объединиться в одно юрлицо. Вопрос: Сколько сейчас во всех этих компаниях работает людей? Ответ: По последним данным – 7700. Вопрос: А сколько должно работать? Ответ: Это должны знать они, а не я. Подумайте, чего мы хотим от областных ТРК? Какой контент у нас должен быть на трех радиостанциях и на двух телеканалах? Сейчас концепция разрабатывается, мы втягиваем их в этот процесс. Вот они говорят: мы можем делать такой-то продукт. А какая у вас есть техника? В среднем 2,5 камеры на каждую компанию. Представляете? Вот как только мы будем знать количество продукта, будет понятно, сколько людей нужно для его производства. Все. Меня вообще не волнуют цифры. Если нас будет двадцать тысяч, значит, нас будет двадцать тысяч. А если мы решим, что общественному нужно 500 (сотрудников – ИФ), будет 500. Не от "фонаря" решаем, а от потребностей. Они же переживают, что всех уволят, всех убьют-расстреляют. Я их пытаюсь убедить в том, что все будет не так. И мы вообще можем еще и прибавить, а не убрать. Вопрос: Мне кажется, что скорее надо убирать, чем добавлять… Ответ: Мне тоже так казалось до недавнего времени. А потом приехали датчане и говорят: у нас два вещателя и около 6 тыс. сотрудников. Я очень удивился. Две компании и шесть тысяч человек. Почему так много? Почему много, спрашивают они? Мы вещаем 24/7. Мы не ориентируемся на много или мало. Сколько нужно – столько и есть. И я прозрел. Да, у меня был такой же штамп, как и у всех украинцев. Там людей слишком много, все они бездельники. Слушайте, там точно много бездельников, у нас больше половины бездельников. Но почему я, равняясь на бездельников, должен себя ограничивать количеством людей? Это неправильная привязка. Привязка должна быть к продукту. Я думаю, что будет сильное сокращение и в основном будет ротация качественная…верная формулировка. Если мы будем убирать людей, то будем заменять их качественными людьми, а не потому, что их слишком много. Но пока мы госкомпания, мы ничего сделать не можем. Вопрос: Когда будет создано юрлицо, вы будете подчинены Госкомтелерадио? Ответ: Нет. Ни-ко-му. Подчиненная – это неправильное слово. У нас будет ежегодно аудит-отчет, чисто финансовый, а раз в четыре года – концептуальный. Все. Никакой Кабмин, никакого отношения к нам иметь не будет. Он первые четыре года даже не финансирует. Вопрос: А кто будет финансировать? Ответ: Никто. Государство вкладывается на четыре года в уставный капитал. Каждый год часть бюджета будет вкладываться именно по такой схеме. Вопрос: О какой сумме идет речь? Ответ: Предполагается 820 млн грн. Это вот эти 0,2% (расходов общего фонда Госбюджета) из закона. Ни больше, ни меньше. Никогда они такую сумму не давали и никогда они ее не дадут. Она будет вдвое, а то и втрое меньше. Ничего. Выживем. Через четыре года, сказали они, что хотите, то и делайте. Но в поправках к закону мы предполагаем возможность введения абонплаты. В изначальном законе этого не было, они даже рекламу обрезали. Что попало. Но спасибо им и за такой закон, первый за 15 лет. Через четыре года мы расчеты проведем, когда люди уже увидят что такое общественное телевидение. Вопрос: Каким образом может взиматься абонплата? Ответ: Например, в Германии взималась плата 29 евро с каждого домохозяйства. Но, мир не стоит на месте. Телевидение теперь не только в телевизоре. Они из-за гаджетов очень долго спорили и приняли в итоге закон – не с домохозяйств, а с каждого гражданина Германии идет плата в пользу общественного вещателя. Меньше, но теперь каждый. У них, таким образом, увеличивается бюджет, но зато у них не будет проблем с авторскими правами. Если я смотрю в телевизоре – я плачу, если с телефона – не плачу. Здравствуйте. У меня дома телевизора вообще нет, все с телефона. То есть они стараются идти в ногу с прогрессом. Это один из вариантов. Посмотрим. Если у нас будет возможность через четыре года это сделать, то да. С домохозяйствами я не хочу иметь дело. На них построен рейтинг Nielsen. А это очень спорная штука. Вопрос: А вы же ни в каких рейтингах не участвуете? Ответ: Ну вот…. А кому я плачу 12 тысяч в месяц? Одиннадцатое место в панели у нас есть. Вопрос: А дальше будете участвовать? Ответ: Будем. У нас пока нет другого измерения. Года через три, через пять лет мы придем к другому измерению, но рынок мы не поменяем. Это панель не наша, общерыночная. Одна из главных проблем – эта панель построена для стирального порошка. Точка. Nielsen прекрасен, он меряет все, что хочешь. Но подходить к телевидению как к стиральному порошку сложновато. Рост продаж – это все что их интересует. Ну и правильно. Но рейтинги выглядят все-таки, пардон, не так как должны были бы. Я знаю, каждый канал так говорит, но всех устраивает, что есть общая шкала измерений. Мы, конечно, можем предложить другое измерение, точно зная, что нам нужно, закажем социологию, фокус-группы и так далее. Но принести это в рынок и сказать – теперь все меряйтесь по этому, у нас не получится. Слишком сложная система. А это означает, что мы будем продолжать оставаться в панели, а дальше – ну мы выберемся в десятку, где-то пятое-шестое место. Все. Выше мы не полезем. Даже если мы сможем, если я увижу, что у нас третье-второе место – я буду сильно обеспокоен. Поскольку это будет означать, что у нас много желтухи-чернухи, всего такого, что делает рейтинг коммерческому каналу. А поскольку мы не коммерческий канал, а общественный, то такого быть не должно. Вопрос: К вопросу о реорганизации интересует ситуация с лицензиями. Нацсовет говорит, что он должен выдавать новые лицензии. Вы считаете, что от старых лицензий не нужно отказываться? Ответ: С этим как раз никаких проблем нет совсем. У нас в каждой областной компании есть по нескольку лицензий, в том числе аналог и цифра. Например, в Харьковской области 11 лицензий. Аналоговое вещание госТРК в Харьковской области покрывает, например, 73%. И практически один в один цифровая лицензия покрывает то же самое. Отключат аналог, не отключат, дело такое. Что с самими лицензиями? Я говорю – новое юридическое лицо автоматически означает переоформление всех лицензий и опять конкурс. Мы столько не выдержим, это довольно дорого. Все вместе пришли к выводу, с представителями Нацсовета в том числе – вот все что есть – переоформляем, по закону это возможно. Но уже следующие частоты, на которые мы будем претендовать – выходите на рынок, участвуйте в конкурсе. Ладно, согласен, это справедливо. Но возвращать имеющиеся лицензии мы не будем. Была изначально идея вернуть и делать включения из областных телекомпаний. Идея встретила дикое сопротивление в регионах. Там включили в игру местную власть. Зачем? Потому что местная власть теперь лишается прав, а где наши сессии, как мы их будем транслировать? Юридически это будет длиться до 2017 года, мы не сможем это сразу поменять. Мы будем меняться, но потихоньку. Как и Первый национальный. Я говорю – вещайте. Но мы будем менять вас качественно. Бренд будет одинаковым у всех сразу. К бренду мы добавим знак качества - "сделано по стандартам общественного". Каждая отдельная программа будет получать такой знак. Если она этого заслуживает. Вопрос: В какой из региональных ТРК сейчас наилучшая ситуация с контентом? Ответ: В Сумах, например. Я член коллегии этого ужасного Комитета по телевидению и радиовещанию и там приезжают из каждой области и докладывают о состоянии государственной системы телевидения. В среднем по стране состояние ужасное. Старый серый "совок". И на этом фоне Сумы меня удивили. Красивая картинка, современные ребята, не пыжатся, не парятся, не пафосничают. Просто делают свое дело. Так что тут тоже большой вопрос где, кого и сколько оставлять. В среднем в каждой ОГТРК порядка 300-350 человек. Ну, может оптимальная цифра около 100, даже так – от 50 до 100. В зависимости от того какой продукт они смогут давать. Вопрос: Вы говорили о включениях региональных вещателей в эфир Первого национального. Они уже начаты? Ответ: Нет никакой совместной работы. И включений тоже не будет. Мы планируем одну конкретную авторскую программу, где будут представлены все области страны. Причем я настаиваю, но меня не понимают. Я настаиваю на том, чтобы при включениях из Львова, из Харькова показывали именно местную студию. Девочку, которая одета так, как там одеваются, и разговаривает именно тем языком, которым разговаривают в том регионе. Мне нужно чтобы вся страна увидела. Чтобы Львов удивился от того как разговаривают Сумы. Они что украинского языка не знают? Вот так там разговаривают, запомните это. И более того я бы хотел, чтобы они сами выбирали тему, показывали чем живут Сумы. Я там в жизни не был, я хочу посмотреть чем они дышат. И пусть Львов на это посмотрит. И пусть на львовян посмотрят в других регионах. Они не знают, куда деть тумбочку? У нас тут стреляют, а им тумбочки некуда девать. Пусть это видит Харьков, пусть это видят все. Вот эти часовые включения не с тем, чтобы выставить Киев главным, и он всех включает, а просто равные интересы представлены. По этим программам будет хорошо понятно, кто и что собой представляют региональные телевизионщики. Эту программу мы планируем выпустить в феврале. Кроме того, наши эмиссары будут разосланы в регионы. Вопрос: Кто будет возглавлять эти региональные подразделения? Там будут директора на местах? Кто их будет назначать? Ответ: Пока еще нет ответа. Одна из рабочих групп, которая занимается организационными вопросами, должна дать ответ на этот вопрос. Я ни разу еще не увидел структуру. Я понять не могу, как это должно быть. У нас есть Эрнст энд Янг, он берет на себя весь HR. У них есть свое видение. Они говорят: показывайте ваш бюджет, тогда мы вам покажем схему как это должно работать. Я даже в правлении еще не понимаю, как оно должно быть построено. Но это на мне, это я предлагаю. Я думаю, что не буду строить так, как вы сказали. Я изучил европейский опыт. Никто не строит по платформам. Начальник радио, начальник телевизора, начальник новых медиа. Не бывает. Будем строить по направлениям. Вот это информационное, вот это детское, вот тут "сейлз" и реклама. Скорее всего, правление я вижу так. А вот ниже – это вопрос. Мы-то привыкли по "совку", начальник радио и все. Посмотрим. Вопрос: Давайте немного вернемся к вопросу финансов. Из чего будет состоять бюджет общественного вещателя? Ответ: Ну, предполагается 800 млн грн - это вклад государства в уставный капитал. Вернули процент от рекламы (предполагается в новых изменениях в закон об общественном вещании). Нам же урезали до 5%. 20% у всех каналов. То есть 20% рекламы от одного астрономического часа, то есть 12 минут. Все это нарушают, вы сами видите. Мы не нарушаем. Нам обрезали до 5% - три минуты в часе. Я с ними уже ругался, это невозможно. Приводил примеры. Франция. 10 лет. Вообще не было рекламы, людям это нравилось. Они загнулись целиком. Сейчас французскому общественному вещателю возвращают рекламу. То есть и бюджет государственный, и рекламу. Потому что, а как выжить? Это рынок всего лишь. Поэтому норму о 12 минутах в часе в поправках к закону должны вернуть. Но все-таки с пятого года (существования общественного вещателя) будет доля рекламы сокращена до 15%, потом до 10%, потом до 5%. Хорошо, к тому времени я уже смогу обратиться к людям за абонплатой. Таким образом, наш бюджет будет состоять из того, что государство вкладывает в уставный капитал и плюс реклама. С рекламой дело идет неплохо, у нас есть "сейлс-хауз" ("Глобал хауз"), с которым мы работаем, он имеет право на 75%, остальную часть продаем мы. Они недовольны нашими рейтингами, конечно. Но я понимаю, что и дальше так будет. Весь 2015 год мы будем еще "просаживать" их рейтинги. Потому, что люди хотят смотреть шоу, где будут ругаться, кидаться, обливаться. Нам нужно ток-шоу, которое будет давать смысл, скорее ток, чем шоу. Эти смыслы людям скучны. Сколько лет нужно будет переучивать зрителя… Зачем вам телевизор? Он вас портит. Давайте сделаем так, чтобы он вас не портил. Вопрос: Плавно мы переходим к контенту общественного вещателя. Проводили ли вы социологические исследования, что люди хотят видеть на общественном телевидении? Ответ: Нет, пока еще не делали, но планируем. Евросовет может выделить 600 тыс. евро именно на промо-кампанию общественного вещания. И там есть и измерения, и фокус-группы. Но я на них особо не полагаюсь. Я прекрасно знаю, чего хотят люди. Я вижу это по рейтингу каждый день. Но, в целом, конечно, измерения будем делать обязательно и социологию проводить, но наша задача играть с людьми в игру на повышение. Если вы хотите научиться хорошо играть в теннис, вы должны взять партнера сильнее себя. Мы хотим узнать, чего хочет народ и дать ему чуть лучше, чем он хочет. Чтобы он не вздрагивал и не убегал от нас, а потихоньку подтянулся туда. И вот так каждый шаг, и так каждый день и так каждый год. В этом я вижу задачу общественного телевидения. Не то чтобы делать людей лучше, чем они есть. Они и так хороши. Задача – вытаскивать из них это лучшее. Все то, что остальное телевидение, остальные медиа в нем, в основном, гасят. Вопрос: Чем планируете "вытаскивать" из них это лучшее? Какой контент вы намерены предложить? Ответ: Появится одна большая программа с включениями со всей страны. Этого не было никогда, и этого нет ни у кого. Потому, что ни у кого нет таких безумных возможностей. Облтелерадиокомпании отличаются от корпункта телеканала. Корпункт означает, что человек все равно работает на центр. У нас должно быть не так. Мы должны видеть всю страну, каждый день. Дальше мы попытаемся сделать большое ток-шоу. Изо всех сил ищем формат. Мы его изобретаем. Вот какой фокус. На любом ток-шоу главное – это политики. В лучшем случае – эксперты. Это главные действующие лица. Вокруг – аудитория, которая изображает народ. Вопрос: Вы считаете, что такой формат нужно оставить? Ответ: Да я уже подобное шоу закрыл. То, что я сейчас рассказал, то как это выглядит – это телевизор стоит на голове. Мы вернем его на место. То есть разговаривать мы будем с аудиторией, она и будет главная. А политиков и экспертов мы будем звать для консультационных вопросов. Например, идея такой-то реформы в медицине. Вопрос к эксперту: это вообще возможно реализовать? К политику: пройдет ли в Верховной Раде такой закон? Мы поменяем их местами. Крутить штучки-голосовалки будут политики, а разговаривать будет народ. Вопрос: Когда это планируется запускать? Ответ: Тоже в феврале, я надеюсь. Сейчас главный момент – какой должна быть аудитория? Как ее подбирать? Это должны быть продвинутые люди? Тогда это всегда одни и те же. Дальше вопрос – одна аудитория или две. Или четыре. А это не телевизионный формат. То есть мы сейчас в поисках и дискуссиях. Вопрос: Это будет шоу раз в неделю? Есть уже ведущий? Ответ: Пока раз в неделю, больше не вытянем. С ведущим тоже вопрос, сколько их должно быть, надо ли их брать со стороны? Звезды стоят дорого. Да и к тому же это стандарт, по которому работают все коммерческие каналы. Есть свои, но они загружены. Короче, вопросов много и они все время обсуждаются. Больших звезд я не хочу. А новые еще должны устояться. К ним должны начать приходить те политики, которых вся страна привыкла видеть на экранах. Почему они (люди – ИФ) ругаются из-за Шустера? Боятся, что теперь они их нигде не увидят. Они увидят новых людей. Я надеюсь. Весь следующий год наш рейтинг будет падать. Потому, что мы даем людям новые вещи. Ты привык к сыру, я тебе приношу мясо. Прежде чем оно тебе понравится – его нужно распробовать хорошо. И это будет не быстро. Вопрос: А вот по нишевым аудиториям – пенсионеры, дети? Вот убрали Поплавского, чем заменять? Ответ: У нас есть отличный фолк-мьюзик. То есть вроде бы народность присутствует, но без шароварщины. Фолк и сейчас берет прекрасные рейтинги, а еще мы даже к этому не приступали. Там работают прекрасные люди, они знают, как делать, но мы им будем помогать, чем нужно: поменять студию, подобрать людей, технику. Ну и некоторые наши эксперименты изумляют нас самих. Люди смотрят, например, Щура, который совсем вот молодежный. А где же наша аудитория 70+? Не потеряем ли мы ее за это время? И я тогда бегу к Тамаре Щербатюк, которая "Надвичирья" ведет тридцать лет уже, которая живет особым островом здесь на канале. И она мне говорит: вы молодые, у вас свой мир, наши проблемы вас не интересуют. Удивился и понял, что это ведь правда: стране не интересно, как живут люди этого возраста. Нас не интересует пенсия и лекарства, а их не интересуют наши выборы, наши политики. Они идут и голосуют по-старому, как привыкли. Как найти этот коннект? Это тоже одна из задач общественного телевидения. Не потерять аудиторию старшего возраста и привести молодежь. Как-то их между собой связать. Попытаться найти общие темы. И это только одна крохотная тема. Связать в стране нужно очень многое. Всех со всеми. И это и есть задача общественного. Вопрос: Справитесь? Ответ: Обо мне даже речи нет. Это будет лет двадцать. Я буду справляться до тех пор, пока не пойму, что это необратимый процесс, стопроцентно уже пошли вперед, и никто уже не может это повернуть назад. Вопрос: А как насчет детского контента? Ответ: Мы запустили, дневной слот, но рейтинги низкие, не знаю, что с этим делать. Из чисто детских – это Лирнык и две детских программы. В какое время их не ставили – не идет. Этот формат мы пока не нащупали. Знаем, что детское должно быть, а вот какое? Большой вопрос. Тем более сейчас, когда речь заходит о патриотическом воспитании. Как найти ту линию между патриотизмом и пропагандой? Мы, скорее всего, пригласим психологов, в том числе детских, которые нам помогут понять детскую аудиторию. И надо понять, где она вообще смотрит – то ли уже в смартфонах, то ли еще в телевизоре. Короче, будем решать со специалистами. Но то, что делать это будем – несомненно. Вопрос: Вы затронули тему разных платформ. Какие изменения ждут телеканал в этом плане? Вы говорите о сайте. Это будет только сайт телеканала или там будет представлен контент? Ответ: Да, правильный вопрос. Это сайт телеканала пока. Потом должен перерасти в сайт общественного вещания целиком. Это точно не информационный сайт, это скорее архивный, видеоконтент. Посмотрим, какие потребности будут у радио, достаточно ли им только звуковых файлов. Еще нужно разобраться с тем, что называется новыми медиа. Так что видите сколько задач. Не знаю, насколько хватит рук на это все. Вопрос: И последний вопрос-бонус. Верите ли вы в Украину? Ответ: Никогда не сомневался. Я никогда не был неофитом здесь, я тут живу уже больше тридцати лет. Это абсолютно моя страна. Украинец – это состояние души. Это ценностно моя страна. Я вижу, куда сейчас пошла Грузия. Для меня это такая катастрофа. Впервые на постсоветском пространстве они показали, как можно сделать, как может быть, восемь лет они это видели. И они взяли после этого и вернулись снова к "совку". Я смотрю на армян, которые были близки Грузии по христианству, они полностью легли. И только сумасшедшая Украина выбирает свободу, а не выбирает колбасу. Да у нас полно проблем. Единственная, которая сделала попытку вырваться из этих советских оков. Государственная машина пока не вырвалась, да что там, люди еще не все вырвались. Но Украина как один большой субъект, все-таки, выбрала свободу. Украина – это состояние души, это правда. Вот на этих словах и закончим.